Древние славятся своим пристрастием к играм и забавам, и, решив, что таков обычай здешних мест, Гавейн, учтиво поклонившись, согласился с условиями.
В ту ночь он спал беспокойно. В сновидениях его преследовал образ Зеленого Человека и мучила мысль о номадийской королеве, с которой ему пришлось так давно расстаться. Ее он искал, а Зеленый Человек охотился за ним. Они неслись по страшной равнине, и воин потел и вертелся на матрасе, пока с криком не проснулся и не сел, стараясь сбросить с себя кошмар.
– И тогда я увидел жену Берсилака. – Рыжеголовый воин помедлил и поднял глаза к потолочным балкам – они блестели то ли от слез, то ли от воспоминаний. – Она стояла у окна в моем закутке, и, когда отодвинула тяжелую занавесь, комнату заполнил яркий утренний свет.
– Что за чудный день, – воскликнула она, бросаясь ко мне с протянутыми руками. В ней были все прелести жизни, которую я должен был так скоро потерять. И мне захотелось обнять женщину, чтобы увериться, что в тот миг я еще не умер. Поистине, мне оказалось не так-то просто сдержать желания нас двоих.
Последовала долгая пауза, потом принц оркнейский вздохнул и допил эль.
– Положение было не из приятных. Как христианин, я не мог лечь в постель с женой приютившего меня человека. Но когда я отказался от нее, женщина стала меня упрекать, напомнив, что я нарушаю клятву приходить на помощь всем дамам. Поэтому я испытал огромное облегчение, когда она рассмеялась и, обратив все в шутку, повернулась, чтобы уйти.
Но у двери жена Берсилака сняла стягивающий талию пояс и подала Гавейну.
– Человека, который его носит, он хранит от насильственной смерти, – объяснила женщина. – Ты можешь воспользоваться им завтра в часовне Зеленого Человека.
Гавейн принял талисман. Зеленый с золотом, он был украшен символами и письменами древней магии. Быть может, и в самом деле он мог отвести смерть от руки древнего бога.
Он поднял глаза на хозяйку и почувствовал, как в крови закипает надежда выжить. Женщина нежно посмотрела в ответ и дотронулась пальцами до шрамов на щеке, расцарапанной при расставании с Рагнелью. Воин был растроган, и на его глазах показались слезы.
Вечером все много веселились, хотя вернувшийся домой Берсилак признался, что добыча весь день ускользала от него и поэтому ему нечем обменяться с Гавейном.
– И мне тоже, – ответил воитель, а сам вспомнил, как нелегко ему удалось избежать ласк хозяйки в постели. На мгновение он подумал, что следует отдать зеленый с золотом пояс, но, испугавшись, что без него потеряет жизнь, решил сохранить подарок в тайне.
В последний вечер они пировали, а когда веселье утихло, Берсилак позвал Гингалина.
– Завтра, когда ты пойдешь разыскивать часовню, он станет твоим проводником, а если пожелаешь, будет выполнять роль оруженосца и понесет щит.
Гавейну понравились манеры юноши, и он отдал ему доспехи и оружие, а когда настало время идти спать, сердечно обнял хозяина. Берсилак пожелал ему всего доброго и пообещал молить Богиню утихомирить Зеленого Человека, когда противники встретятся.
Ночью воитель не сомкнул глаз и задолго до рассвета повязал под рубашку магический пояс и вместе с Гингалином отправился на поиски часовни таинственного Зеленого Человека.
Утро оказалось холодным и мглистым, и оруженосец повел Гавейна сквозь дымку и стелившийся над землей туман. Капли падали с деревьев и папоротников, то и дело на пути попадались островерхие скалы. Наконец они вышли на упрятанную в чаще поляну. Лес расступился, и перед ними оказался древний седой могильник, возвышавшийся рядом с ключом, который пробивался сквозь белые ледяные торосы, так напоминавшие птичьи перья, будто изваяла их сама фея. Принц Оркнейский в изумлении смотрел на открывшуюся перед ним картину.
С одной стороны в курган вел вход, и оттуда доносился ужасный, проникающий в самую душу металлический скрежет, словно точили клинок. Этот звук вместе с ударами сердца проникал Гавейну прямо в кровь.
– Это место было более языческое, чем часовня, – продолжал, перекрестившись, Гавейн, а другие воины в зале делали знаки, оберегающие их от богохульства. – До самого верха курган порос травой, а с одного бока чернела дыра, служившая входом. Я уже видел такие могильники, потому что придны часто разбивали лагерь рядом с ними и свободно входили в Святые Холмы.
Рог наполнили снова. Рыжеволосый воин утолил жажду и повел рассказ дальше.
– Тут Гингалин предложил мне отказаться от испытания и вернуться в Камелот, так и не повстречавшись с Зеленым Человеком.
Оруженосец пообещал никому не рассказывать, если Гавейн предпочтет спасти жизнь и не пойдет к чудовищу. Ведь условия испытания были туманны, можно, например, перепутать день… «Вы вовсе не обязаны идти навстречу собственной смерти», – серьезно заметил Гингалин.
Гавейн посмотрел на юношу, тот выдержал его взгляд и сам устремил взор из-под темных бровей. Что-то в его взгляде смутило воина. Уж не дьявол ли это, подосланный отвратить его от испытания, внезапно подумал он.
– Не желаю, чтобы обо мне говорили, что у принца Оркнейского не хватило смелости предстать перед древним богом теперь, когда он нашел себе нового, – резко ответил он в то время, как они обогнули могильник и остановились перед дырой.
– Выходи! – закричал оркнеец, стараясь заглушить звон точильного камня. – Выходи и увидишь, что рыцарь Круглого Стола Гавейн принял твой вызов во имя короля Артура и Христа.
Звон камня внезапно прекратился, но никто не появился из дыры. И тогда Гингалин заговорил снова:
– Вы выполнили все условия вызова, милорд. И если Зеленый Человек не хочет выходить, вы вольны отправляться домой.
Но Гавейн на этом не удовлетворился и, собрав все свое мужество, шагнул между двух неотесанных камней, служивших дверным проемом.
– Помещение внутри оказалось намного больше, чем я предполагал, – продолжал свою историю воитель короля. – В дальнем конце мерцал факел. По стенам от него пробегали тени, а на полу искрилось разбросанное золото. В углу лежал скелет, а несколько груд костей у входа казались свежими и, похоже, остались здесь от недавних поединков. Но мое внимание привлекла скрюченная фигура маленького человечка, который большим пальцем пробовал острие топора. Он был покрыт листьями, ветками и волосами и, когда распрямился, начал быстро расти, пока почти не достиг головой потолка.
– Ты пришел встретить свою смерть! – закричало существо. Голос забился в пустом пространстве могильника, а тень нависла над Гавейном. – За это я тебя уважаю.
В призрачном свете чудовище отвесило учтивый поклон и как будто съежилось до размеров меньше нормального человеческого роста. Гавейн изо всей силы ухватился за рукоять меча, напоминая себе и Христу, что она была отлита в форме креста.
– Соглашение гласит, что теперь удар за мной, – как бы невзначай заметил Зеленый Человек. – В качестве колоды отлично подойдет вот этот алтарь. – Гавейн проследил за жестом коротышки и увидел в темном углу древний камень. Его бока почернели от бесчисленных потоков крови. – Пожалуйте, шею.
Дикая мысль пронеслась в голове Гавейна – древний он бог или нет, но, когда он уменьшился до таких размеров, любой человек с каплей здравого смысла и хоть немного владеющий мечом может разрубить его пополам. Рука дернулась, чтобы достать клинок, а в ушах загремел смех облегчения.
– Но Христос меня остановил, – тихо проговорил королевский воин. – Он напомнил, что это было делом моей чести. И я встал на колени перед проклятым алтарем, вытянул шею и стал ждать, когда Зеленый Человек нанесет свой удар. Древний бог подошел ко мне, и на стене могильника я увидел трепещущую от света факела тень. Она росла, вытягивалась и принимала ужасные формы. Чудовище замахнулось двуручным топором, и, когда искривленное лезвие стало со свистом опускаться мне на шею, я закрыл глаза, стиснул зубы и стал молить, чтобы конец оказался быстрым.
Гавейн протяжно вздохнул. Мы же затаили дыхание и дожидались продолжения рассказа.