- Поедешь с ними, посадишь на поезд. Обыск эти двое уже провели. Как в вагон посадишь, доложишь командиру на месте. Скажешь «спецпереселенцы по приказу Щеглова». Все понятно? – Проинструктировал солдата Щеглов.
- Понятно. – Ответил тот забираясь в кузов. Глаза были злые, но уже не перечил.
Телега тронулась, и дом начал удаляться. Затем выехали из деревни, проехали мимо колхоза, в котором работал Алексей. Странно это все было. Сколько раз сюда на работу ходил, все пешком, а тут. Дальше дорога была совсем плохая. Глина от дождей размокала, потом сохла на солнце и так все лето. Кучер, видно, торопился, гнал так, что казалось, вот-вот колёса сломаются. Несколько раз, солдат, что сидел сзади, чуть не выпал. Когда такое происходило он взмахивал руками, а потом хватался за ружье, будто боясь, что арестованные сбежать решат. Арестованные не решали, сидели смирно, даже дети. Дорога вывела к какой-то деревне. По обеим сторонам потянулись небольшие домики. Выехали прямиком к железной дороге, рядом с которой стояла станция. Станцией служил старый кирпичный дом, последний раз ремонтированный, видимо, еще при царе. Штукатурка от стен отваливалась со всех сторон. Куски ее так и валялись у стен, никто их не убирал. Кучер натянул поводья, обернулся.
- Приехали. – Сказал он, слез и ушел. Арестованные начали вставать и в этот момент солдат направил на них ружье.
- Ты чего? – Удивился Алексей. Анна медленно опустилась обратно.
- Того. Выворачивай карманы. – Зло прохрипел солдат.
- Так нас же твои уже обыскали. – Ответил Алексей.
- Знаю я как они обыскали. Небось вы им денег сунули, они и рады. Да только со мной они делиться не станут. – Ружье в руках солдата гуляло, направляясь стволом то на Анну, то снова на Алексея.
- Нет у нас ничего, забрали они все. – Подала голос Анна.
- Ты мне то не ври. Я ведь и пристрелить могу. А командиру скажу, что вы сбежать пытались. – Ружье остановилось на Анне.
- Аня, отдай ему все. – Сказал Алексей, посмотрев в глаза солдату. Нехорошие глаза, не злые, а бесчувственные. Как на свинью смотрит, которую заколоть собирается.
- Ничего не отдам, пусть стреляет. – С обидой крикнула Анна.
- Убью ведь, не дури, убью. Мне терять нечего. –
- А ты отпустишь нас если отдадим? – Спросил Алексей, не ожидая хорошего ответа.
- Отпущу, чего же не отпустить, мне лишний грех на душу не нужен. – Лицо солдата даже как-то подобрело.
- Врешь. – зло проговорила Анна.
- Ладно, отдай. Если не отдашь все равно убьет. – Сказал Алексей. Анна посмотрела на него. Леше всегда было легче уступить, сдаться, отступить. Это она упрямая. Может поэтому и полюбила его. Простого конюха.
- Черт с тобой. Бери. – Анна достала свернутый платок, в который до этого положила серьги и кольцо, и кинула в солдата. Тот чуть не уронил ружье, пытаясь поймать платок. Поймал в итоге, и ружье удержал. Развернул.
- Все что ли? – С легкой обидой спросил он.
- А твои то, что думаешь, с пустыми руками ушли? Они все и забрали. – Сказал Алексей.
- Сумку покажи. – Зло рявкнул тот.
- Там вещи, только. – Запротестовал Алексей, но ружье уперлось ему в грудь, и он сдался. Солдат взял сумку, не опуская ружья, одной рукой пошарил внутри, нашел кусок сала. Оскалился как волк, сунул сало себе в карман.
- Ладно, верю. – Сказал солдат выбираясь из кузова. – Слезайте. – Скомандовал он. Арестованные вышли. Деревня, как и их собственная была пуста. Здесь видимо люди завидев солдат, тоже решили, что дома посидеть, спокойнее будет. Как только вышли, возница начал носить из телеги почту. Носил прямиком к паровозу, и отдавал машинисту.
Вагоны у поезда были только товарные, закрытые. Из двери станции, направляясь к арестованным, вышел человек. Одет по форме, военный значит. Подошел уверенно, на арестованных даже не смотрел, не его это дескать дело, на врагов народа любоваться. Обратился к солдату.
- От Щеглова? – Спросил он – Это все? Больше никого не будет? –
- Все. – ответил Солдат.
- Грузи их в этот вагон. – Приказал вышедший со станции солдат, указывая пальцем и потеряв к ним всякий интерес пошел обратно.
- Пошли, чего встали. – Приказал солдат арестованным. Вагон был таким же, как и все другие. Грязным, обшарпанным, некоторые доски ссохлись, некоторое прогнили. При желании можно было через щели увидеть, что делается с другой стороны вагона. Солдат открыл дверь, внутри было пусто. Вид изнутри был еще хуже, чем снаружи. Смрадный запах сразу ударил в нос. В вагоне, кажется, кто-то помер и долго лежал после.