К концу 1774 года относится также начало знакомства Гёте с семейством богатого франкфуртского банкира Шенемана, – знакомства, занимающего видное место в жизни поэта. У Шенемана была дочь Анна Элизабет, которую звали обыкновенно уменьшительным именем Лили. В эту красивую стройную семнадцатилетнюю блондинку наш поэт не замедлил влюбиться, тем более что и сам как красивый и знаменитый юноша пользовался ее симпатией. Лили была настоящая светская барышня, привыкшая жить в богатстве, постоянно окруженная множеством поклонников, капризная и кокетливая, но, как кажется, искренне любившая Гёте, насколько она вообще могла любить кого-либо.
В течение наступившего 1775 года взаимная склонность молодых людей быстро развивалась. Но Гёте боялся женитьбы как огня, считая ее, по-видимому, тормозом для своих планов и предприятий. Поэтому он, пытаясь побороть себя, стал реже бывать у Лили и, чтобы заглушить свою страсть, усиленно зарывался в различные дела и занятия. Тут явилась «на выручку», как говорят немецкие биографы (вернее, чтоб затянуть и испортить дело, клонившееся к мирной, естественной развязке), некая госпожа Дельф, старая девица, чрезвычайно охотно игравшая роль свахи. Застав однажды Гёте и Лили вместе, она объявила им, что они созданы друг для друга и соединила их руки. Влюбленным ничего не оставалось, как броситься друг другу в объятия. Помолвка состоялась. «Таким образом, – пишет Гёте, – в числе событий моей чудной жизни пришлось мне испытать и то, что происходит в душе жениха». Надо сознаться, что он был довольно странным женихом. В этом женихе не только не было уверенности, но в глубине души недоставало и желания сделаться мужем своей невесты. Он видел, что Лили не могла бы составить счастье его жизни: привыкнув к шуму света, блеску, удовольствиям, она едва ли отказалась бы от всего этого, как не отказывалась пококетничать с другими молодыми людьми, хотя и отдавала предпочтение Вольфгангу. Семье Гёте Лили не нравилась: отец его не рассчитывал иметь невесткой блестящую светскую даму. В этом странном положении, объявленный женихом, но боясь женитьбы более чем когда-либо, Гёте с радостью ухватился за возможность на время покинуть Франкфурт, чтобы несколько отдохнуть душою от тревожных сомнений. Во Франкфурт приехали два брата – графы Штольберги, друзья Клопштока, – и предложили ему отправиться вместе с ними в Швейцарию. Несмотря на уговоры Мерка, который называл Штольбергов болванами и путешествие с ними – глупостью, Гёте, не распростившись с Лили, уехал. Скоро он отчасти убедился в правоте Мерка, так как в Дармштадте спутники его начали среди бела дня публично и открыто купаться в пруду, – но дело было не в этом: нужно было, как говорит Гёте, испытать, насколько подействует на него разлука с Лили. Проездом через Эммендинген он повидался с сестрой Корнелией, которая жила там со своим мужем. Это свидание могло только укрепить в нем страх перед женитьбой. Корнелия сама была несчастлива замужем и решительно отсоветовала брату жениться на Лили, так как брак этот, по ее мнению, не мог быть счастливым. В Цюрихе Гёте побывал у Лафатера, который там жил. Начиная с этого города, он расстался со Штольбергами и продолжал путешествие со своим старым знакомым Пассаваном, переселившимся в Цюрих. Прелестные картины природы сильно действовали на его воображение. Товарищ его предлагал переправиться в Италию и продолжать свой путь на юг по этой дивной стране, – но Гёте чувствовал себя все еще слишком привязанным к Лили и к своему родному городу, чтобы пуститься в такое непредвиденное и далекое путешествие. Обратно через Цюрих он приехал во Франкфурт и застал Лили заметно охладевшей к своему жениху. Ее приветливость по отношению к другим молодым людям, кокетство и рассеянный образ жизни терзали его муками ревности. Охлаждение между женихом и невестой все более и более усиливалось, и наконец стало ясно, что брак не состоится.
В течение этого года (1775) литературная деятельность Гёте носит явственный отпечаток его страстной привязанности к Лили. Он пишет «Стеллу», оперетту «Эрвин и Эльмира», «Парк Лили» и другие произведения, где любовь и ее терзания играют видную роль. Даже сцена из «Фауста» («Погреб Ауэрбаха»), написанная им в этом году, не лишена подобного отпечатка: под видом Зибеля и отравленной крысы поэт отчасти осмеивает себя самого.
В октябре приехал во Франкфурт Карл-Август – уже герцог Веймарский – и пригласил Гёте к своему двору в Веймар. Гёте принял это предложение. Было условлено, что камер-юнкер Кальб, оставшийся на некоторое время в Карлсруэ, приедет к Гёте в известный день и отвезет его в своем экипаже в Веймар. Назначенный день пришел, – Кальб не явился. Гёте сидел запершись у себя в комнате и писал своего «Эгмонта», которого он задумал незадолго перед тем. Прошло около двух недель, – Кальба все еще не было. Отец стал уговаривать сына бросить все и ехать в Италию. Вольфганг послушался и отправился в путь через Гейдельберг, где встретился с госпожой Дельф, которая теперь собиралась женить его уже на другой девице. Но ночью разбудил его рожок почтальона: то была эстафета из Франкфурта. Запоздавший Кальб приехал и ждал его. Гёте тотчас же возвратился во Франкфурт и вместе с Кальбом отправился в Веймар.
Глава IV. Первые десять лет жизни Гёте в Веймаре (1775—1786)
Веймарский двор. – Празднества, веселье, «гениальничанье». – Поворот к более спокойному образу жизни. – Баронесса фон Штейн. – Гёте ищет уединенья. – Первая поездка на Гарц. – Поездка в Берлин. – Государственная и поэтическая деятельность. – Путешествие с герцогом в Швейцарию. – Изменение в характере Гёте. – Разносторонность его. – Занятия минералогией, остеологией и ботаникой. – Внутренняя неудовлетворенность. – Поездка в Карлсбад и внезапный отъезд в Италию.
В пять часов утра 7 ноября 1775 года въехал Гёте в Веймар, – небольшой живописно расположенный городок, которому суждено было прославиться тем, что в нем прожил большую часть своей жизни и создал свои капитальнейшие произведения величайший из поэтов Германии.
В конце XVIII столетия владетельные особы нередко искали сближения со знаменитыми литераторами, стараясь украсить свой двор присутствием выдающихся поэтов, философов, ученых. Фридрих Великий вел дружбу с Вольтером, Екатерина II переписывалась с французскими философами; маленький Веймар, хотя и не мог тягаться в других отношениях с богатыми и могущественными государствами, но по части покровительства художественным талантам не отставал от них. При дворе герцога Веймарского находились Музеус – известный автор сказок, Краус – известный живописец, знаменитый писатель Виланд и другие. Гёте суждено было взойти в Веймаре яркою звездою, которая затмила не только всех остальных веймарских знаменитостей, но сделала на некоторое время Веймар настоящей столицей всемирного искусства – германскими Афинами.
Молодой герцог Веймарский, Карл-Август, был, без сомнения, весьма недюжинная натура. Стремление к знанию, твердый самостоятельный характер и уменье выбирать людей – таковы были характеристические черты этого государя, правившего маленькой, незначительной страной, но умевшего придать этой стране великое значение для всего образованного мира. Жена его, герцогиня Луиза, женщина большого такта и безукоризненной нравственности, обладала спокойным и постоянным характером. Видную роль играла при дворе также мать Карла-Августа, герцогиня Амалия. Этой веселой даровитой женщине, многосторонне образованной и с тонким художественным вкусом, по преимуществу принадлежала инициатива привлечения в Веймар выдающихся литераторов и артистов.
Поселившись временно у отца Кальба – президента палаты, Гёте скоро сблизился со всем придворным обществом. С Виландом у него завязались тесные дружеские отношения. От души простив молодому поэту его прежние насмешки, Виланд не мог на него налюбоваться. «Я не могу жить, – писал он, – без этого удивительного юноши, которого я люблю как собственного сына, и сердечно радуюсь, видя, как он перерастает меня и достигает всего, что было для меня недостижимо». Другие члены общества были также в восторге от Гёте, более же всех – дамы. И действительно, молодой поэт обладал в то время достаточными чарами для привлечения сердец, особенно женских. Красивая величественная фигура, идеально правильные черты лица, роскошные темно-каштановые волосы, большие блестящие черные глаза и, вдобавок к этой очаровательной внешности, неистощимая веселость, подвижность и остроумие, – все это не могло не покорить окружающих. С прибытием Гёте начался целый ряд шумных празднеств и увеселений, причем дан был полный простор «гениальности», этикет был почти совершенно отложен в сторону. «Гении», под предводительством герцога и Гёте, веселились, танцевали и пили напропалую. В особенности шумно пировали они в Штюцербахе, деревушке близ Ильменау, где они любезничали, отбросив всякие аристократические церемонии, с простыми крестьянскими девушками и плясали до упаду до поздней ночи. Дружба между «гениями» была самая непринужденная и тесная; они обменивались камзолами, жилетками и другими принадлежностями костюма, брали друг у друга все, что нравилось, и не возвращали, и так далее. Гёте чрезвычайно сблизился с герцогом; наедине они говорили друг другу «ты» и нередко даже спали в одной комнате.