Выбрать главу

   — Кому-то достанутся бархатистые персики, сорванные в саду у дедушки? — задавала она вопрос, — Не господину ли Вольфгангу, если только он будет спокойно лежать в постельке?

С радостью, смешанной с некоторым беспокойством, принимала детей бабушка в своей прекрасной, необыкновенно чистенькой комнате на нижнем этаже. Привлечённые лакомствами, которыми она угощала, внуки жались около её кресла, разбрасывая игрушки по блестящему полу. Однажды в сочельник бабушка подарила им театр марионеток. Театр! Перед этими немыми персонажами комедии, перед неподвижными фигурками воображение Вольфганга было потрясено. Рассказы, которые он с влажными глазами, с надувающейся на лбу жилой, с сердцем, замирающим от восторга и страха, слушал на коленях матери, волшебные сказки, приключения Робинзона Крузо[7] — весь этот призрачный мир вдруг воплотился, окрасился, оформился чётко, и с губ ребёнка полились слова драмы.

Часто, бросив игру, мальчик залезал на третий этаж, где обычно присаживался у заставленного цветами окна, которое выходило на окрестные деревни. Там развёртывался волшебный мир сказки: Вольфганг был во власти вымыслов, и горизонт населялся видениями его снов. Незабываемые минуты, о которых он вспоминал полвека спустя! Он раздвигал алые герани, высовывался вперёд и, замирая от восторженной радости, созерцал сады и огороды, зелень которых так красиво оттеняла суровую блёклость городских стен. Вдали расстилалась по направлению к Хегсту плодородная золотистая равнина. Сидя у окна, мальчик наблюдал грозу или восторгался великолепием заката.

Порой, когда он спускался вниз, через полуоткрытую дверь отцовской комнаты он видел советника, сидевшего за своим письменным столом из красного дерева. Его большая, несколько ожиревшая голова, затенённая напудренным париком, резко выделялась на фоне книжных переплётов. Масляная лампа беглыми искорками оживляла золото прекрасных голландских изданий, мягко согревала похожую на слоновую кость белизну больших пергаментных фолиантов. Притихший ребёнок проскальзывал на лестницу.

Скоро всё в доме переменилось. В 1754 году умерла бабушка, и советник решил осуществить проект, который давно откладывал, щадя её покой. Старый дом казался ему недостойным его и его звания: он задумал перестройку сверху донизу. По мере продвижения плотничных и малярных работ в доме семья переселялась из комнаты в комнату.

Детей начали посылать в школу, и для них наступило время свободы и знакомства с окружающим миром.

С какой радостью, отбросив книги и тетради, мчались они к дедушке Текстору! Быстро вбежав в ворота, они неслись но аллее, пересекали галопом двор и, как чирикающие воробьи, пьянея от собственного визга, бросались в сад, прямо к залитой солнцем ограде. Посаженные вдоль неё шпалерами персиковые деревья веером раскидывали свои ветви, отягчённые душистыми плодами.

Иногда прогулки бывали более долгими и более богатыми приключениями. Вместе со школьными товарищами, пересекая кривые улицы с наклонными фасадами, дети отваживались доходить до старинной городской ратуши «Ромер», до собора, где короновались императоры. Они добирались также до моста через Майн, переходили реку и рыскали по Саксенгаузенской набережной среди бочек и шлюпок виноторговцев. Вольфганг был в восторге: современная жизнь с её сутолокой и жаждой наживы и величавые образы прошлого обуревали его юную голову.

Его вкус, инстинктивная жажда красоты часто боролись с любопытством. Он избегал грязных переулков, вонючих улиц, ускоряя шаг перед кровавыми выставками мясников, и только значительно позднее решился проникнуть в гетто — нечистый и кишащий людьми квартал евреев, куда его, однако, влекли странные церемонии шабаша и таинственность запретной черты. Возвращаясь с Саксенгаузена, он заметил однажды на башне моста ужасный призрак прошлого — побелевший череп государственного преступника, посаженный на острие заржавленной пики. Под сводами он различил старинное живописное изображение, оскорбительное для евреев, — в эпоху Просвещения оно сохраняло во всей яркости нетерпимость средних веков. Черты несправедливости и безобразия, ещё смутно улавливаемые им, волновали его. Вольфганга мучила мысль о религиозном и социальном неравенстве. Дух касты, державший в плену город, напоминал ему о том духе насилия, который там, дома, так тяготил его свободолюбивую натуру.

вернуться

7

...приключения Робинзона Крузо... — Робинзон Крузо — главный персонаж романа английского писателя Даниеля Дефо «Робинзон Крузо» (1719).