На темной улице, внизу, за распахнутым окнам, шевелилась похолодевшая листва деревьев, и ветер залетал, в комнату. Осень, наверно, сюда приходила раньше,, чем в Саратов. Лето здесь уже кончалось.
Ощущение того, что- кончилось для, нее что-то, не оставляло Юльку. Словно кто-то вдребезги расколотил голубой, подогретый теплым солнцем стеклянный колпак над Юлькиной головой, центр которого всегда был над Юлькой. И что-то большое, новое шло теперь к ней вместе с бездонным, незнакомым небом, открывшимся перед ней за разбитым стеклом теплого колпака, и с безудержным ветром, врывающимся в раскрытое окно и холодящим ладони.
Было около полуночи. Дом уже затих, и улицы внизу, за окнами, тоже. И небо, затянутое тучами, было безмолвным и темным. Но темнота на этот раз не пугала Юльку. Может быть, потому, что там, в темной дали за озером, по-прежнему светился далекий огонек. Его хорошо было видно отсюда, с четвертого этажа. Он светил ярко, не мерцая, и, чтобы лучше его видеть, Юлька погасила в комнате свет и уселась на подоконнике. Кому-то не спалось там, в доме на холме. Может быть, майору, принявшему когда-то мертвый металл в живое сердце?
Холодный ночной ветер с улицы достал до нее, и ей стало холодно. Она слезла с подоконника и включила свет, чтобы приготовить постель. Почему-то почти сразу же огонек на холме погас. Словно тот, кому не спалось, вдруг успокоился оттого, что в Юлькином окне зажегся свет. Она вспомнила, как пыталась вчера днем отыскать в стеклянном солнечном блеске свое окно и не смогла этого сделать. Но может быть, теперь, когда город спит, ее окно и ее огонек видны на холме?
Она постояла немного у окна. Огонек на холме не зажигался. Не гася света и не раздеваясь, она забралась на диван и сжалась в комочек, чтобы согреться, однако не согрелась, руки ее по-прежнему были холодны.
Уснуть она не уснула, но, наверно, все-таки задремала, потому что звонок, раздавшийся в прихожей снова, как и тогда, напомнил ей тревожный крик.
- Ты, что ли, Юля? - спросила стоящая на пороге соседка-караульщица, когда Юлька распахнула дверь.
- Я… То есть, не я. А что?
- Господи!-добродушно сказала соседка. - И кто только тебя, тюфяка такого, одну в квартире бросил? Юлю из сорок восьмой к телефону просят. К нашему телефону. В прихожей стоит. Беги. Я дверь покараулю.
- К телефону?
По дороге в несколько торопливых шагов к чужой прихожей Юлька успела приготовиться к разговору с Дюк о билете, который Юлька так и не достала, а может быть, даже и о самолете и поэтому не сразу поняла, почему в похрипывающей трубке раздался сильный мужской голос.
- Я тебя разбудил?
Дрожь мгновенно охватила Юльку, трубка бешено заколотилась в ее руке.
- Кто это? - крикнула Юлька.
- Ты не кричи и не ругайся! Вернусь я в твое Максимово. У меня дело в городе! Ты меня слышишь?
- Слышу! - срывающимся голосом крикнула, Юлька.
- Я позвонил потому, что не знал, оставила ли ты ключ. Не хотелось зря подниматься по лестнице. А на Заозерку заглянуть не мог, автобусом ехал. Ты слышишь?
- Слышу!
- Почему у тебя голос такой взволнованный? Даже звенит! Что случилось?
Юлька хотела крикнуть ему, что у телефона не Дюк; вовсе, но тут же поняла, что не успеет ничего придумать,, не сумеет объяснить ему, кто разговаривает с ним. А трубка по-страшному молчала, дожидаясь ответа.
- Что с тобой? - тихо спросил дед. - Повесь трубку, я сейчас поднимусь. Я здесь, у автомата…
- Постойте! - отчаянно крикнула Юлька в загудевшую трубку. - Подождите!
- Случилось что? - тревожно спросила соседка, заглядывая в прихожую. - Может, помочь чем-нибудь? Да ты трубку-то повесь, гудит без толку.
- Он сейчас придет, - пролепетала Юлька.
- Кто придет?
- Он!
- Да кто он?
- Дед!
- Ну и слава богу! Хорошо, коль на своих ногах возвращается.
- П-подождите! Я сейчас!
На онемевших ногах Юлька бросилась к себе. На часах было пятнадцать минут двенадцатого. Ближайший телефон-автомат, кажется, был на Центральной. Значит, придет он минут через десять… Внизу, на лестнице, стояла страшная, изнывающая тишина.
«Здравствуй, девочка. Ты кто?»
«Здравствуйте. Я - Дюк».
«А почему, собственно говоря, ты Дюк? С какой стати?»
Вот именно - с какой стати?.. И письмо! Ужасное письмо, написанное Юлькиной рукой! «Здравствуйте, уважаемый Георгий Александрович… В этом году при.-ехать не сможем. Всего Вам хорошего».