Между тем переработанный «Замок сердец» представлен для чтения директору «Шателе» Ипполиту Оштайну. Новая неудача. Посыльный возвращает рукопись без какой-либо записки. Однако Флобера интересует сейчас не столько судьба пьесы. Он озабочен более важным – семейными делами. Решается будущее племянницы Каролины. Ей только что исполнилось восемнадцать лет, она влюбилась в своего преподавателя рисунка, талантливого художника Мэсиа. Она так увлечена, что бабушка считает, что следует поторопиться, выдав ее как можно скорее замуж за подходящего претендента. В 1860 году на свадьбе Жюльетты Флобер с Адольфом Рокиньи среди приглашенных был Эрнест Комманвиль, красивый мужчина лет 30, торговец лесом, состояние которого кажется достаточным. Он очень понравился госпоже Флобер, которая настоятельно советует внучке согласиться на эту превосходную партию. Каролина возмущается, плачет, сомневается, доверяется в письме к дяде. Он встревожен не меньше, чем она. Для него она еще ребенок. Совсем недавно она отвечала ему уроки. А теперь ее думают затолкнуть в постель к мужчине. С ее уходом из дома он и его мать потеряют то счастье, которое привносила в их жизнь ее юность и непосредственность. Он эгоистично сожалеет об этом. Однако понимает, что ей следует уступить. «Ну вот, моя бедняжка Каро, ты все еще в нерешительности, а может быть, теперь, после третьего свидания что-то изменилось, – пишет он ей. – Тебе нужно принять такое серьезное решение, что я волнуюсь так, как если бы речь шла о моей судьбе. Посмотри, подумай хорошенько, постарайся понять самое себя (свое сердце и душу), чтобы почувствовать, сможет ли этот господин дать тебе счастье… Бабушка хочет выдать тебя замуж, боясь оставить совершенно одну, я же, моя дорогая Каро, хотел бы видеть тебя рядом с честным молодым человеком, который сделает тебя такой счастливой, как только можно! Позавчера у меня разрывалось сердце, когда я видел, как ты безутешно плакала. Мы очень любим тебя, малышка, так что день твоей свадьбы будет невеселым для двух твоих спутников. Хотя я, разумеется, не очень буду тебя ревновать к этому типу, который станет твоим супругом; каков бы он ни был, он сначала не понравится мне. Но дело не в этом. Потом я его прощу и полюблю его; я буду его обожать, если он сделает тебя счастливой… Да, моя дорогая, поверь, лучше будет выйти замуж за миллионера-лавочника, нежели за неимущего великого, ибо стараниями великого человека – помимо того, что он беден, груб и деспотичен, – ты станешь еще и сумасшедшей, идиоткой от страданий… Видишь, я, как и ты, в растерянности. И не могу сказать ни „да“, ни „нет“… Ты будешь несчастна, если найдешь мужа, который будет выше тебя по уму и образованию. Следовательно, остается взять хорошего парня, стоящего ниже тебя. Но сможешь ли ты полюбить человека, на которого будешь смотреть свысока?.. Вне всякого сомнения, тебя будут подталкивать принять решение как можно скорее. Не делай ничего наспех».[371]
Сам того не желая, он снова думает о разочаровании и смятении замужней женщины, которые так ясно проанализировал в «Госпоже Бовари». Не придется ли Каролине пережить со своим банальным супругом судьбу, аналогичную судьбе Эммы? Г-жа Флобер продолжает настаивать, внучка уступает и покоряется. Однако есть зацепка: когда приступают к вопросам гражданского состояния, оказывается, что претендент не имеет права на частицу «де», что он внебрачный ребенок, фамилия которого под сомнением. Спешно получают два решения из суда Гавра от 6 и 10 января 1864 года, благодаря которым ситуация проясняется. Что касается материального и социального положения Комманвиля, то оно предельно ясно: он владеет механическим лесопильным заводом в Дьеппе, привозит с севера лес и перепродает, распиливая его, в Руане и Париже. Лучшего, кажется, и желать не надо.
Немного успокоившись, Флобер с головой окунается в развлечения столицы, которую он по обыкновению хулит, но настоятельно стремится к ним. Это и среды у принцессы Матильды, и вечера у Жанны де Турбе, и встречи с наследником Наполеоном, и разговоры с братьями Гонкур, Теофилем Готье, Эрнестом Фейдо, Жюлем Мишле, и обеды у Маньи, за которыми встречаются только мужчины, чтобы вкусно поесть, хорошенько выпить, от души поспорить об Искусстве, литературе и женщинах. Оказавшись в этом водовороте удовольствий, Флобер пишет с ребяческой гордостью племяннице: «В субботу обедал у принцессы Матильды, а вчера ночью (с субботы на воскресенье) до пяти утра был на балу в Опере с наследником Наполеоном и послом Тюрингии в большой императорской ложе».[372] Временами ему кажется, что он раздваивается. В Круассе он – дикий варвар, а в Париже – прожигатель жизни, который рад показать себя в хорошей компании. Он существует то для полутени и уединенной тишины, то для тщетной суеты публичной жизни. Где настоящий Флобер? В своей деревенской дыре, вне всякого сомнения. Здесь же он разбрасывается, развлекается, играет роль. Гонкуры так описывают его на одном из обедов у Маньи 18 февраля 1864 года: «Раскрасневшись, вращая своими огромными глазами, Флобер кричит, что красота не эротична, что красивые женщины не созданы для плотских развлечений, что любовь – это нечто непознанное, вдохновленное возбуждением и лишь очень редко красотой. Над ним смеются. Тогда он говорит, что никогда по-настоящему не спал с женщиной, что он девственник, что все женщины, с которыми он был, были для него подстилками, заменяющими другую женщину, о которой он мечтал». С другой стороны, он утверждает, что «соитие отнюдь не необходимо для здоровья организма, что это необходимость, созданная воображением». Присутствующие поднимают его на смех, возражают. А он путается в доказательствах. Есть странный контраст между грубостью его суждений о любви во время его встреч с мужчинами и особенной деликатностью, которую он проявляет, препарируя женскую чувственность в своих романах. Несколько дней спустя он по-прежнему многоречив у принцессы Матильды, только теперь следит за своими словами, и братья Гонкур отмечают с раздражением это его стремление занимать публику: «Изучаю у принцессы Матильды любопытную работу Флобера, желающего привлечь внимание хозяйки дома, показать себя, заставить о себе говорить. Какие при этом взгляды, выражение лица, жесты. Во всем этом человеке чувствуется непреодолимое желание занимать, привлечь внимание и удерживать его на себе одном; смешно видеть, как этот человек, грубо насмехающийся над любой человеческой славой, так нестерпимо жаден до мелкого буржуазного тщеславия».[373]
В феврале месяце Флобер взволнованно следит за репетициями новой пьесы Луи Буйе «Фостина». Это настоящий успех. «Накануне их высочества выглядели довольными, что привлекает внимание», – пишет счастливый Флобер племяннице. И добавляет в post-scriptum: «Мои приветы г-ну будущему зятю».[374] 29 февраля он присутствует на премьере пьесы «Маркиз де Вильмер» Жорж Санд в театре «Одеон». Он сидит в третьем ряду, его лицо налито кровью, глаза лезут из орбит, лысый лоб сияет от пота, он прыгает в кресле и как оглашенный хлопает. Когда-то придет его черед услышать аплодисменты за «Замок сердец»? Пока же феерия никого не интересует. Он утешает себя, думая о будущем романе, но чувствует, что еще не созрел для того, чтобы писать его. Впрочем, пора бы вернуться в Круассе. «С радостью думаю о том, что через неделю мы наконец будем опять жить вместе, – пишет он Каролине. – Будем надеяться, что у бабушки больше не заболит колено и мы еще до твоей свадьбы проведем вместе немного времени, как в былые времена».[375]