Вскоре начало смеркаться, и к Оби подошел смуглый парень в белом костюме с леденцом на палочке. Отряд Оби очень любил дядю Черча, в первую очередь за то, что тот умеет делать леденцы на палочках.
— Будешь? — протянул он ей кругляш из жженного сахара, но почему-то с красноватым оттенком. — Нашли ягоды, получилось необычно, если смешать их.
Вкус был непривычным, очень кислым, но ярким, а оттого — приятным. Оби довольно поморщилась, перекатывая леденец во рту.
— Спасибо дядя Черчилль, — а затем внезапно испугалась посетившей мысли. — А ты тоже уезжаешь с этой стервой?
— Увы, — тепло улыбнулся тот. — И Иуэ с нами. Не переживай, тетя Агнесс уже вполне неплохо научилась делать карамель.
— Да, только она делает ее лишь по выходным и праздникам. И то, если мы выучили все уроки.
— Учиться необходимо.
— Мне уже девятнадцать, я не маленькая. Да и зачем мне все эти книжки?
— Как быстро время летит, — проигнорировал вопрос Черч. — Помню, ты была вот такого роста, когда Иуэ притащил тебя из пустошей.
— Даже четырнадцатый был выше, а он у нас самый младший в отряде.
Постояли немного в тишине, глядя на провал входа. Каждый думал о чем-то своем, но не хотел портить момент. И все же Оби решилась.
— Он не выйдет, — это был не вопрос.
— Не сегодня, — покачал головой Черч. — Процесс не быстрый. Судя по сигнатуре, Восьмой справляется, но он человек, а тут целый высокотехнологичный биокомплексный…
— Мы отдаем туда все новые наномашины. Источник потерял уже шесть процентов массы.
— За пять лет работы.
— Но скорость увеличивается.
— Скачкообразно.
— Сколько? — Оби сама не заметила, как начала нервничать, отчего ее тело покрылось алой броней.
— Не знаю, — честно ответил Черч. — Никто не знает. Все зависит от Восьмого. Может год, может сто лет, может уже завтра он выйдет оттуда, победив.
— А вы тем временем просто свалите по своим очень важным взрослым делам.
— Мы вернемся. Кто-то из нас, когда он справится.
— Зачем? — скривилась Оби. — Потащите его на очередную чужую войну? В другой мир?
— Если у него получится, это станет переломным моментом. Мы сможем перепрограммировать кристаллы еще до начала войны. Миры даже не поймут, как близко они прошли от катастрофы. Нам нужно будет только понять алгоритм, который использует твой Отец, так что его самого мы забирать не будем. Достаточно будет части наномашин, а затем копировать, вставить, победить.
— Как-то все у вас гладко получается, дядя Черчилль. Настолько гладко, что звучит словно бред. По-любому на какой-нибудь нелепой мелочи проколетесь и все Псу под сраку пустите. Как тогда с кодом, который мы переписываем.
— Мы учли этот момент. Просто не будем использовать разумных для переноса кода. И никто ничего не сможет переписать.
— Ага, как же, — усмехнулась Оби. — В любом случае, я буду здесь, а вам удачи. И спасибо за карамельки.
— Держись, Оби. Ждать, возможно, придется долго, но ты справишься.
Так она снова досталась одна. Второй из ее отряда сейчас вел солдат Норая на зачистку небольшого логова Иных, обнаруженного не так давно. Оби тоже хотелось немного размяться, но Второй справится и сам, он довольно силен.
Так что под конец осталось дождаться лишь…
— Привет, малая, — раздался веселый голос Иуэ. — Не холодно?
Оби шутливо изогнула бровь. В местном пекле, посреди джунглей? Иуэ ей нравился — как человек, не как парень. Он был силен, умен, многому обучил ее отряд и был его негласным командиром. Именно благодаря ему четырнадцать химер второго поколения боялись и уважали, несмотря на их возраст и странный внешний вид.
Впрочем, у химер не было никаких серьезных конфликтов с остальными обитателями лагеря, за этим тщательно следил дядя Элиот. Он же решал вопросы, если вдруг какие-то трудности случались. А так как, в основном, выговаривал он потом Оби, та в свою очередь решала проблемы внутри отряда. Чаще всего юные химеры после этого оказывались битыми, но за дело. Оби не нравилось разговаривать с людьми. Даже с дядей Элиотом.
И ей было проще выбить из детей всю дурь, чем в очередной раз выслушивать лекции и нравоучения от старого ученого. Но тем не менее, внутри отряда никогда не было никаких конфликтов, они были маленькой семьей и берегли друг друга, особенно младших. А это самое главное.
Иуэ теперь расхаживал в аляповатой цветастой рубашке, называя ее гавайской. Говорил всем, что это потому, что так ходили в Гавайске, хотя никто никогда там не был. Но в последнее время это стало популярным и многие в ее отряде раскрашивали свои вещи, делая их гавайскими.
— Тоже сваливаешь? — спросила Оби.
— Ага. Не переживай, Вселенная тесная, еще увидимся.
— Да вообще пофигу, — буркнула химера, стараясь не подавать вида.
Ее немного влекло к этому искусному мечнику, но на все ее намеки тот лишь отшучивался, что без позволения ее отца он ничего делать не станет. А потом нервно почесывал грудь, где у него был длинный алый шрам. Кстати, единственный, но как этот великолепный мечник умудрился его получить — Иуэ никому не рассказывал, обычно отшучиваясь.
— Я наконец придумал, — улыбнулся парень. — Шамаргуддин. А? Как тебе? Брутально, мощно, впечатляюще.
— Иуэ, если ты сделаешь имя длинным и с кучей согласных — это не поможет. Он восьмерка, у восьмерок нет имени.
— Но он же герой, спаситель человечества. У него должно быть имя. Ему же еще потом, возможно, другие миры спасать. Ну там, памятники, празднования в его честь, все дела. И что, как праздновать героя без имени?
— Восьмерка не может быть героем, — тепло улыбнулась Оби. — В этом ваша проблема. Твоя, дяди Черчилля и той стервы. Вы считаете, что раз Отец ушел из восьмого сектора, то он внезапно стал человеком со всеми вытекающими.
— Нет, — покачал головой Черч. — Мы считаем, что он всегда был человеком.
— В этом-то и кроется ваша ошибка. Сектор помечает каждого. Накладывает свой отпечаток. В другом месте, в другое время, в другом обличье, но он снова покажет свой оскал. Когда вы будете меньше всего к этому готовы.
— Однажды восьмерка… — вздохнул Иуэ.
— Восьмерка навсегда, — кивнула Оби.
— Бывай, Алая. Не кисни тут.
— И тебе не сдохнуть, — обняла она его.
Так она вновь осталась одна, стоять на стене напротив ярко освещенного провала к источнику. Куда ушла эта троица — никто не знал, никто не видел. В небе в ту ночь можно было заметить странные звезды, которые как будто не опускаются, а поднимаются, но сквозь тучи никто смотреть не научился.
А иначе увидел бы фигуру огромного черного дракона, испещренного алыми прожилками, который тоже поднялся высоко в небо, пока не стал похож на маленькую алую звезду.
Оби недовольно поежилась и все-таки решила пойти спать. Подобрала странный осколок меча, который ей оставил Иуэ и потащила обратно в свой домик. Парень сказал, что этот меч очень важен. И что нужно обязательно отдать его Отцу, как только тот выберется.
Ей было все равно, но тем не менее, осколок она хранила — ей не трудно.
Пройдя по туннелю, она уперлась в преградившее путь переплетение живых лиан и положила руку. Каждый вечер она приходила сюда и пыталась почувствовать сквозь вибрации хоть что-нибудь.
Поначалу надеялась, что Отец сможет как-то пропустить ее внутрь, затем приходила по привычке. А теперь просто чтобы сказать, что она жива, с ней все в порядке и она ждет.
И дождется. Так и будет.
А затем пошла спать. Завтра будет новый день. А это на один день больше, чем этот мир уже просуществовал. И все благодаря старой уставшей восьмерке, хотя он никогда не стремился быть ничьим спасителем. Ирония Вселенной, но не всегда герои ходят в белом и идут спасать мир.
Иногда они ходят в черном-алом и просто хотят, чтобы их наконец-то оставили в покое. Просто для этого иногда приходится спасать целый мир.
Тяжела жизнь старой уставшей восьмерки. Особенно, если та практически бессмертна.