Андрюшка Хвостов
Вы думаете, я их все наизусть помню? Хуй-с-два! Моя книга документальная. Я просто достаю из нижнего ящика стола красную папку с надписью "Архив", извлекаю оттуда миллион сраных листочков, там все записано... Или ставлю кассету. (Я иногда тайком записывал наш застольный треп. Мне по хую).
Вот и этот список я списал с небольшого загаженного листика из Архива.
Яшкиным именем названо до хуя предметов в мире. Целых три. Кто еще может похвастаться? Ну, во-первых, "микояновка". Микояновка - это невъебенно охуенная удочка. Монстр охуительных размеров. Когда мы отдыхали у меня в имении в Медведихе *, Яшка именно с этим огромным удом ходил ловить рыбу. Наверное, думал, что чем больше удочка, тем больше рыба.
*Пушкин - Болдино, Некрасов - Карабиха, Толстой - Ясная Поляна, Никонов - Медведиха.
Во-вторых, яшкиным именем названы "пахомовские штаны". Там же, в деревне мы переоделись из городской одежды в херовую (ну деревня же). А поскольку у меня папашка военный, на даче у нас в качестве херовой одежды находится много всякого военного говна: рубах, штанов, шинелей. Вот Яшка и напялил на себя зеленые штаны папиного калибра. А поскольку на Макееве всякая военная форма сидит как на корове седло, то зрелище получилось - я ебу! Дед Пахом! Ссать кругами кипятком! Короткие и неимоверно широкие штаны называют с тех пор пахомовскими.
В-третьих, есть еще "Изъёб Микояна". Изъёб Микояна - это суповая тарелка средних габаритов... Однажды мы всей бандой сидели в студенческой столовой (что на третьем этаже главного корпуса) и обсуждали одну бабу из параллельной группы, которая Яшке нравилась (баба, а не группа).
Обсудили жопу. Нашли ее несоразмерно большой.
- Яша, - возмущался я. - Всмотрись, да ведь у нее жопа, как колесо от "Жигулей"! Да она же, блядь, тебя этим колесом переедет на хуй и хуй заметит!
- Жопа большая. Охуенная просто жопа, - смеялся Баранов. - Гы-гы. Гы-гы.
- Да, Дима, задняя корма имеет место быть, - печально соглашался Бен.
На черном свитере Яшки, как сейчас помню, красовались три поперечные белые полосы, напоминающие узор от протектора. Я тыкал в них пальцем и кричал:
- Микоян, видишь, тебя уже переехали трижды колесом. И она еще жопой от "Жигулей" переедет. И будешь ты, сука позорная, жидко какать. К тому же у нее большие сиськи. Трясучие гандоны с водой.
- Сиськи - да, большие, - после здравых размышлений согласились Бен с Адамом.
Но у Яшки был свой взгляд на отношения между мужчиной и женщиной. Он придерживался твердых принципов и считал, что чем больше жопа и титьки, тем красивее баба: "Есть за что подержаться". К тому же по поводу величины он не соглашался.
- У нее не большие сиськи, - говорил Микоян, - средние.
- Так, а какие, по-твоему, средние должны быть? - наседал я. - А ну, покажи!
- Вот с эту тарелку. - Яшка ткнул в недоеденный гороховый суп.
- Это вообще такая сиська в профиль или это только круг в основании сиськи? - уточнил я, предчувствуя сенсацию.
- В основании, - невозмутимо заявил Яшка.
Мы тут же за столом чуть не опростались от смеха.
- Ой, бля, - ржал Баранов, - я не могу! Яша, это большая сиська-то! Большая!
- Большая? - удивлялся Яша.
- Охуенная! - вытирал слезы Баранов. - Просто охуенная. Подвел тебя глазомер, на хуй, под монастырь...
- Отныне, - поднял палец я, и все прислушались, - отныне вот такая вот суповая тарелка будет называться Изъеб Микояна. Быть по сему. Я сказал. Аминь!..
Микоян вообще был такой чувак: он хотел в первый раз поебстись именно с бабой, которая ему очень сильно понравится. И аргументировал это:
- Я хочу поебаться только с пиздатой бабой, чтобы не испортить первого впечатления. Оно ведь самое сильное. А если трахнуться с хуевой, уебищной теткой, то, блядь, запорешь первое впечатление. Засрешь всю малину.
- Ну погоди, чувак, - изучал я. - А на сколько процентов изменится кайф от уебищности или пиздатости бабы?
- На 50... 70%...
С целью "снять пиздатую тётку" Микоян ходил на дискотеки, где, приняв для храбрости маленькую бутылочку коньяка (100 грамм), шел снимать баб. Но все было безуспешно. Где ж найдешь бабу с гранд-бюстом и умную одновременно? А на дур Яшка категорически не соглашался.
- Да какая тебе разница, - наседали мы с Адамом, - кого ебать? Ты же во время ебли, блядь, не будешь разговаривать с ней об искусстве и архитектуре! Выебал и выбросил. Найди какую-нибудь целочку ненадеванную и пропори, на хуй.
- Как же, а интеллектуальное общение? - не понимал Яшка.
- Да засунь ты в жопу свое общение! За интеллект ты можешь с нами, блядь, пообщаться, мозгоеб. Про искусство свое и архитектуру. Скажи нам: "Вон, блядь, какой дом охуенно пиздатый там хуярит". Мы тебе скажем: "Да, без пизды, невъебенный дом, пошли водку пить..."
При этом жениться Яшка не желал. Его постоянным рефреном за все студенческие годы было: "Женился - пропал для общества".
Как мы только не ебли Диме мозги! Раз даже написали и хором подписали так называемое "Заключение от друзей по группе", где громилась Яшкина теория "дискотетчины", а в заключении резюмировалось: "Таким образом, бездарно растрачивая то время, в течение которого он должен был бы пить с друзьями, исповедуя крайний идиотизм "дискотетчины", на общем фоне нелогичности, граничащей с половым извращением, Д.М. выставляет напоказ собственную тупость, инфантильность, неприспособленность к жизни и вполне заслуживает звания Мудака I ранга".