Из прострации его вывел сигнал полицейской сирены, пронесшийся где-то за пределами видимости в западном направлении. «Чёрт, дочь! Срочно за ней, только бы там все было хорошо!» В глубине сознания была мысль, которую он гнал от себя прочь: «Твой дом, жена в той части города, которая пропала!» Попробовал позвонить дочери по мобильному телефону, но после двух неудачных попыток обнаружил, что мобильная связь отсутствует, что спокойствия не добавило.
Машина, как нестранно, завелась сразу и, объехав столкнувшиеся на перекрестке автомобили, он поехал в школу за дочерью. Объезжая каких-то ошалевших водителей, остановивших свои автомобили посередине проезжей части и изумленно глазевших вокруг, он чувствовал все нарастающее чувство тревоги и вскоре уже гнал, нарушая все правила дорожного движения. На следующем перекрестке гаишник как-то неуверенно толи поднял, то ли попытался поднять полосатую палочку, на что Дмитрий небрежно махнул рукой: «Да иди ты...». Светофор не работал, водители отчаянно сигналили друг другу. Увидев просвет, Дмитрий кинул свое авто в него, выскочил на тротуар, и, распугивая очумелых пешеходов, вернулся на проезжую часть уже слева от перекрестка, снова резко прибавив газ.
На подъезде к школе, стал очевидцем новой аварии - жигули «шестерка» лихо впечатали в бочину новую иномарку с сидящей за рулем девицей в очках. Обратил внимание на странное поведение прохожих, некоторые из которых замирали на полушаге, другие медленно опускались на асфальт. В тот же момент к горлу почему то подкатила тошнота - всё-таки отравился - подумал он. Приближаясь к школе, увидел стоящие впереди, на его полосе движения, два внедорожника, разглядеть которые поначалу не успел, так как то, что он увидел в следующее мгновение практически повергло его в шок. К передней машине со стороны школы бежали четверо военных, из которых, как ему показалось, один был девушкой. Все в различного оттенка хаки форме, вооружены автоматами, в разгрузках, на лицах тактические очки под низко опущенными козырьками кепи. Девушка расталкивала автоматом замешкавшихся прохожих, военный позади, двигаясь боком, тревожно поводил позади себя автоматом, а двое в центре тащили под руки упирающуюся и визжавшую девушку-подростка. На какое-то мгновение девушка задержалась перед дверцей автомобиля, прежде чем ее туда бесцеремонно запихнули и, как показалось Дмитрию, увидев его машину, закричала: «Папа!» Сердце остановилось - Настя, дочка!... А дальше погоня, налет странного «блюдца» и падение его машины с моста.
* * *
С мыслью о необходимости спасти дочь, Дмитрий пришел в себя. Не совсем поняв в каком положении находится, попытался встать и здесь же вскрикнул от боли во всем теле. Его затошнило и вырвало. Лишь после этого, страдая от сильной боли в груди и головокружения, он понял, что находится в салоне перевернутого автомобиля. Кое-как на четвереньках выбравшись наружу, вновь испытал сильное головокружение тошноту. В ушах стоял звук порванной струны. Под ним была трава из черного хрупкого стекла, рассыпающегося в пыль. И это трава была до горизонта. Линия горизонта в его глазах крутанулась, накатила тошнота и дикая паника и, как ее следствие, непреодолимое желание скорее выбраться из этого места. Как ему показалось, громко крича, а на самом деле нечленораздельно мыча, он пополз в сторону нависающего над чернотой обрезанного моста. Эти десять метров ему показались десятью километрами, когда он, добравшись под нависающий обрезок бетонного моста, скатился по крутому берегу в воду. Речка показалась ему горной - мелкой, быстрой, с прозрачной холодной водой и каменистым дном. Где ползком, где на четвереньках, подбадриваемый холодной водой, он перебрался на «свой», как он решил, родной берег и упал на песчаном пляже, вновь отключившись. Очнулся от холода и жажды. Боль уже не мучила все тело, а сконцентрировалась в груди, на которой был огромный синяк, видимо от удара о руль. Наверное ребра сломал, подумал он. Напившись прямо из незнакомой реки, текущей по руслу куда-то пропавшей его родной реки, чистой и холодной воды, он, вспомнив о дочери, резко встал. Организм запротестовал, но он велел ему заткнуться, позволив лишь извергнуть из себя через рот выпитую воду. Мучимый головной болью, болью в груди и тошнотой, он выбрался с пляжа на луг, оттуда на асфальт, по которому недавно ехал, и огляделся. Начинало темнеть. В его родном городе, стоящем на холме в паре километров от него, освещения не было. Вместо него в трёх-четырех местах полыхали пожары. Над городом раздавался вой сирен и иногда хлопки выстрелов. Происходило что-то из ряда вон выходящее. Но сейчас была важнее дочь. На дороге к городу стояло несколько брошенных легковушек, около которых угадывались силуэты покачивающихся из стороны в сторону людей. Идти к ним, звать их было незачем. Да и их странное поведение говорило о том, что на всякий случай лучше к ним не приближаться. Взглянув на юг, посмотрел еще раз на обрывающийся на фоне загадочного поля мост, разглядел за ним свою перевернутую машину, дальше - торчащий из земли стабилизатор выпущенной «блюдцем» и почему-то не взорвавшейся ракеты. Еще дальше в черном поле что-то дымилось. Приглядевшись, он опознал в дымящихся обломках то самое, атаковавшего его, «блюдце». На восток и на расстоянии около 200 метров от асфальта дымились остатки атакованного тем же «блюдцем» броневика. Он с мрачной решимостью направился к этому броневику. В этот момент солнце коснулось горизонта и, взорвавшись, рассыпалось на множество больших искр. Зрелище настолько поразило Дмитрия, что тот, раскрыв рот и часто моргая, сел на грунтовку. Сидя, он шёпотом матерился и, обращаясь сам к себе, спрашивал: «Что же, мать твою перемать, произошло?» На небе проявились звезды. То, что они были чужие, уже не вызвало такого же, как перед этим, шока. «Начинаю адаптироваться» - мрачно прошептал он себе под нос и, поднявшись, направился к броневику.