Вывеска «Сиськи и Виски» говорила о заведении больше, чем мог бы сказать его завсегдатай. Морально приготовившись, толкнул входную дверь заведения от себя и не ошибся с тем, что ожидал увидеть.
Начать следует с того, что под бар переделали одну из столовых. Точнее сказать, отвинтили всё ненужное, натаскали столов и стульев, кучу, буквально... «раз, два, три...», буквально пять телевизоров. Стойку выдачи баланды переделали под барную, закрыв низ, как и верх, двумя металлическими листами, выбив название бара на переднем, что сверху, что снизу. «Решение, начисто лишённое вкуса».
Ну а так как вечер только начался, то и напиться, и подраться никто не успел. Зато, можно сказать, я успел под самое открытие вечера. Какой-то мур из «уважаемых» как раз произносил тост во славу и мудрое правление нового капо:
—... И пусть же каждое твоё решение, Босяк, приводит братву к успеху, богатству и красивой жизни! — мур поднял стопку с чем-то едко-жёлтым, отсалютовал остальной братве и опрокинул её в себя.
— Присоединяюсь! — выкрикнул я, идя прямой походкой к бару, где бармен уже приготовил рюмку.
— Штрафную этому господину за мой счёт! — крикнул тот, кто произносил тост.
— Что предпочитает пить белый господин? — с усмешкой спросил бармен, оценив мой внешний вид.
— Если здесь наливают бурбон, — в тон ему усмехнулся. В голове проскочила мысль: «Эх, надо было ковбойку взять, уж понтоваться, так по полной!».
Бармен, в свою очередь, молча достал бутылку из-под стойки, с заметным наслаждением открыл её, вдохнув пряный аромат крепкого поила, и налил рюмку. Ровно пятьдесят грамм.
«На глаз, и ни капли мимо», — удивился, а изо рта против воли вырвалось ёмкое:
— Охуеть! — на что бармен лишь ещё раз усмехнулся, отдав бутылку и не потребовав с меня ни спорана. Компенсировал мой проигрыш в невербальной схватке.
Довольный этим, уселся за стол к тостующим, поставил бутылку бурбона. Тостуемый в свою очередь сказал:
— А это вот, уважаемые, тот, без кого не восторжествовала справедливость, — указывая на меня. — Тот, без кого эта крыса ещё долго бы разворовывала стаб по кирпичику, а предъявить ему было бы нечего. Самый бедовый свежак и настоящий мур — Алеша, — представил меня Босяк.
Кивнул каждому за столом, приветствуя. Ещё раз поднял рюмку, как бы подтверждая все слова, сказанные паханом. Пока находился в относительно трезвой памяти (всё-таки две рюмки бурбона без закуски — это вам ни баран чихнул), составил для себя портрет каждого из «уважаемых» людей. Всего за столом, вместе с тостуемым, нас было пятеро.
Тот, который произносил тост, ростом на две головы ниже Босяка и утыкается ему в грудь. Взгляд честный и плутоватый одновременно, глаза бирюзового цвета, слегка мутные от возраста. На первый взгляд опасности не представляет, но это же Улей, кто знает, какие тузы у этого старикана есть и как он стал «уважаемым».
Вторым человеком, слева от Босяка, сидел седел (хы-хы) Седой. Он коротко кивнул мне, когда я только вошёл в бар. Вне своего кабинета он выглядел так же величественно и будто бы возвышался над остальными. Фирменная седина отличалась от белёсых клочков тостующего в лучшую сторону. Глаза следили за всем баром, смотря и поверх столика, и поверх бармена. За Седым чувствовалась власть, сила.
Третьим же неожиданно стал Хорек. Пухлощёкий сенс, с которым мы пересеклись всего один раз в рейде. Он старался стать за столом как можно незаметнее и мельче, словно попал сюда по ошибке и боялся, что его заметят и выгонят с позором.
Сам тостуемый выглядел, как бы это сказать? Монументально. Если бы рядом с ним по левую руку не сидел Седой, который своей волей и правом командовать оттенял Босяка, то я бы принял того за главного в стабе. «Хотя... может, так оно и есть, фиг разберёшься в этих хитросплетениях начальственных сношений-отношений».
А сам я... а что я сам? Как и полагается особому гостю на чужом празднике — скромно сидел в уголке, откликался, когда позовут, в целом, вёл себя почти так же, как Хорек, только не пытался вжаться в лавку. Во-первых: бесполезно, а во-вторых; не чувствовал того, за что стоило бы не отсвечивать в кругу таких людей, будучи приглашённым на праздник. «Так, а вот это уже дельная догадка, — отметил сам себе. — Спросить его, что ли?».
Второй раз окинул всех оценивающим взглядом. Напились большинство изрядно. Напряжение после бойни надо было сбросить всем, а приход новой правой руки взамен оторванной гнилой всего лишь повод.
Кстати, на фоне таких выводов полупустой бар выглядел крайне странно. Нет, я понимаю то, что остались часовые, занятые, те, кто вообще своего места не покидает по долгу службы или из-за обстоятельств, но двое скромных молодых людей в уголке от нас и лишь один бармен — это крайне подозрительно.