— Если очнулся, пересядь с кушетки на стол. Тащить твою тушу сюда было тяжеловато для такого старика, как я.
— А, ага, — задумчиво протянул, сел на кушетке и осмотрелся.
В этот раз кабинет знахаря представлял собой совершенно стерильную операционную с кушеткой в углу и операционным столом посередине. Стол освещают несколько мощных ламп, на фоне которых свет от потолочной лампы просто рассеивается. Рядом с ним стоит передвижной столик с инструментами. Из всего инструментария взгляд приковывает окровавленный скальпель.
Не понимая, что происходит, и полностью доверившись знахарю, с трудом встал. Пошатываясь, кое-как сделал два шага, чтобы упасть на операционный стол лицом вперёд. Выставил руки перед собой. Помогло слабо. Руки тряслись, в ногах тоже силы не ощущал. Перед глазами всё поплыло.
Огромного труда стоило подтянуть своё тело на стол и просто лечь. Когда улёгся, воздух из лёгких будто выкачали, глаза сами собой закрылись. Последнее, что услышал перед тем, как отрубиться повторно:
— Ну, начнём, помолясь? — и усталый вздох.
***
Вторичное же пробуждение прошло куда легче. Открыл глаза. Сжал-разжал кулаки. Посмотрел на лампу на потолке, лампа мигнула и продолжила светить как ни в чём не бывало.
Поискал глазами знахаря, тот сидел за столом и дремал. На столе стояла открытая бутылка коньяка. «Странно, не замечал за ним привычки выпивать на рабочем месте».
С готовностью сворачивать горы спрыгнул со стола. Крутанулся вокруг своей оси. Тело слушалось куда лучше, но и шрамов на нём прибавилось изрядно. Последствия операции не ощущались от слова «совсем». Даже наоборот как-то полегчало, словно вырезали опухоль.
Одежды своей не обнаружил, хоть и очень старался. Видимо, решили сжечь и её, вместе с испорченным костюмом. Коновала решил не будить. По объёму оставшегося в бутылке — чуть меньше пятой части — понял, насколько сложна для него была операция. «Ну ничего, выкарабкается старик, не может не выкарабкаться», — уверенный в этом, прямо в костюме Адама покинул операционную.
«Так, из одежды у меня остался только тот набор „мамкиного боевика“, получать в такой одежде первое задание — несолидно. Опять посетить завхоза и поскрести в закромах на предмет боевой экипировки?», — этот вопрос оказался настолько сложным, что я завис, стоя посреди коридора абсолютно голым. Хорошо хоть муры либо спали, либо занимались более важными делами, чем снованием по медблоку.
Из ступора меня вывел удивлённый свист. Босяк стоял вдалеке коридора и улыбался во всю ширь рта. Странно то, что всякий раз, когда я оказываюсь на грани или просто попадаю в неловкие ситуации, он оказывается рядом.
Впрочем, задуматься и над этой странностью, чтобы вновь на несколько минут выпасть из реальности, он мне не дал:
— Смотрю, Коновал, как всегда, справился на пять с плюсом, да? — кивнул, слова казались лишними. — Ну и славно!
Я чего пришёл-то? — начал Босяк издалека. — В связи с тем, что у нас произошли определённые кадровые перестановки, короче, пошиковало некоторых хороших пацанов, у нас с Седым для тебя предложение.
— Какое же? — встал, опёршись на стену.
— Стать практически настоящим бригадиром. Дадим в подчинение толковых парней. Где надо — помогут, где надо — подскажут, что надо — сделают.
— Ты сказал «практически», я не ослышался? — на всякий случай спросил. Не понравилось мне это уточнение.
— Да, Алеша, «практически», потому что реального авторитета у тебя с гулькин хрен, и подчиняться тебе вряд ли станут. По крайней мере до этого момента никто явного желания идти под твою руку не изъявлял. Тебя боятся — это плюс. Тебя не уважают — это минус.
— Ладно, это я понял. Согласен. Но почему именно меня в бригадиры?
— Пойдём одежку подберём по новому статусу, — Босяк расценил мои слова, как согласие. — По пути объясню.
Из медблока наш путь лежал в четвёртый корпус — почти что святая святых что тюрьмы, что стаба. Главная оружейная вместе с крылом охраны и кабинетом начальника этого прекрасного заведения. «Интересно, почему Седой не расположился в этом крыле?», — подумал я, видимо, вслух, потому что получил ответ.
— Потому что, сынок, — настроение Босяка явно поднялось после моего согласия на какие-то невиданные ранее высоты, ибо раньше панибратского «сынок» он себе не позволял. — Для человека высшей касты «вор в законе», располагаться в таком месте — западло. Может быть места тут новые, а люди старые.
— Понятно... значит имена старые — проблемы старые, а как понятия из родных миров таскать — так пожалуйста? — этот вопрос давно, практически с самого вливания в коллектив, интересовал меня, но всё не было повода задать.