Но этот уют был обманчив. Я сразу же почувствовал в этом зале напряжение, ощущение неизбежного смертельного исхода. И я был прав.
Я прекрасно видел три десятка убийц в кочевых мантиях с глубокими капюшонами на головах. Их лица скрыты от меня, но их тела напряжены, а в их глазах, которые просвечивали сквозь щели капюшонов, я видел холодную жестокость и неизменную готовность к смерти. Они стояли неподвижно, как статуи, ожидая моего прихода, готовые убить меня, если я осмелюсь сделать хоть шаг вперед.
Мантии из черной шерсти, грубой и плотной, будто сотканной из самой тени. Она была пропитана запахом дыма и влаги, отдавала холодом и забытьем. Капюшоны глубокие и скрывали лица убийц от моего взора. Но я мог видеть их глаза, которые просвечивали сквозь щели капюшонов. Глаза холодные и безжизненные, как окна в пустую душу.
И на их мантиях вышиты непонятные символы. Символы не выглядяли простыми узорами, а сложным сплетением линий и фигур. Они настолько замысловаты, что казались не просто узорами, а целыми историями, зашифрованными в ткань.
Я пристально вглядывался в эти символы, пытался разобрать их значение. Но они оставались непонятными. И в то же время они казались мне знакомыми. Я чувствовал, что я уже видел эти символы раньше, но не мог вспомнить, где.
Возможно, я видел их в книге или храме. Или, может видел на какой-то картине. Но точно вспомнить я не мог. Эта непонятная знакомость заставила меня дрожать от тревоги. Что значат эти символы? Что они скрывают? И что хотят мне сказать эти убийцы, одетые в мантии с этими загадочными знаками? Я не мог отвести от них взгляд. Я чувствовал, что они не просто убийцы. Они чем-то большим. И бесспорно являлись носителями тайны, и я не мог отказаться от искушения раскрыть ее. Но сначала их придётся убить. Проблема ли это? Отнюдь.
— Чужаки! Убить… — рычит низенький старичок с козлиной бородой, чей капюшон был скинут.
Он стоял в центре зала, опираясь на посох, инкрустированный чёрными камнями. Лицо старика было искажено злостью, глаза горели ненавистью, а губы сжаты в жесткой линии. Его голос был хриплым и глухим, как у призрака. Казалось, что он говорил из самой бездны. Его слова прозвучали как окончательный приговор.
— Убить… — повторил он, и его слова повисли в воздухе, как плотный туман.
И в ту же секунду убийцы срываются в атаку.
Они двинулись синхронно, как единый организм, с ужасающей скоростью и грацией. Их движения плавны и бесшумны, они не бежали, а скользили по полу. Их мантии трепетали за ними, как крылья ночных хищников.
Убийцы неслись на меня, будто волна смерти, готовящаяся поглотить меня целиком.
Но я лишь улыбнулся, и в этой улыбке не было ни страха, ни сомнения. В ней была только холодная решимость и уверенность в своей силе. Я поднял руку, и в ней заискрилась кровь. Она закипела, как лава в кратере вулкана, и затем превратилась в сотню острых кольев, ярко-красных и смертоносных.
Эти колья не просто оружие, они являлись продолжением моей воли. Секунда, и те двинулись в атаку со скоростью молнии. Они пронзали воздух со свистом, разрезая мантии убийц, проходя сквозь броню ассасинов с поражающей лёгкостью.
Мясной океан убийц вспыхнул от крови. Они падали на землю, охваченные паникой и ужасом, не понимая, что происходит. Я двигал колья телекинезом, управляя ими с искусством мастера. Я мог видеть их движения, чувствовать их силу, слышать их смертельный свист.
И я не останавливался. А двигался вперед, собирая свою кровавую жатву.
Я продвинулся к старичку, чей взгляд был прикован ко мне, исполненный ужаса и недоверия. Он не мог поверить в то, что происходит.
Остановился перед ним, в нескольких шагах от него. Я посмотрел ему в глаза, и в моей улыбке не было ни сострадания, ни жалости. В ней была только холодная решимость и неизбежность.
Протянул руку к его шее и сжал ее в железной хватке.
Он пытался сопротивляться, но всё было тщетно. Он был слаб и ничтожен. Миг, и я свернул ему шею быстро и бесшумно. Он упал на землю, как отрезанный цветок. Его глаза уставились в пустоту. Его лицо было искажено ужасом. Он умер. И в этом была своя справедливость. Нет, я, конечно, тоже не святой, но и не член клана убийц, так что я в своём «праве».
Добив всех присутствующих в кирхе, я остановился, оглядывая зал. В воздухе стоял тяжелый запах крови и смерти. Тела убийц лежали разбросанные по полу, будто куклы, брошенные в забытом игрушечном магазине. Я начал спокойно заполнять камни душ, пока не поздно. Я держал в руке небольшой мешочек, в котором лежали камни душ, и начинал наполнять их энергией умерших убийц.