Даника смотрела на это зрелище, ее сердце было холодным, но в нём горел огонь справедливости. Она не могла чувствовать ни радости, ни удовольствия. Лишь чувствовала только огромную пустоту, пустоту потери, пустоту одиночества. Даника знала, что она не одна. У нее есть Максимилиан, у нее есть големы, у нее есть сила. И она не сдастся, пока не достигнет справедливости. Но всему своё время, ведь война лишь начинается.
Глава 36
В тишине, царившей в салоне машины, внезапно возник едва уловимый звук. Словно далекая, едва слышимая гроза, он коснулся ушей, вызывая мурашки по коже. Это был не шум двигателя, не скрип шин по асфальту и не гул радио, а нечто иное, чуждое и пугающее. Сперва это было похоже на глухой гул, медленно нарастающий и переходящий в отдаленный взрыв. Звук был настолько слабым, что могло показаться, будто его породил ветер, но инстинктивно понималось, что это что-то большее.
Внезапный всплеск адреналина заставил сердце биться быстрее. Воздух в салоне машины словно застыл, ожидая следующего звука, а тишина, окутавшая его до этого момента, теперь казалась тревожной и зловещей. Взрыв был настолько далеким, что невозможно было определить его источник. Он едва скользнул по горизонту, оставляя после себя ощущение чего-то невероятного и по-животному пугающего. В голове всплывали образы разрушения и хаоса, но не было ни единого подтверждения, что это могло быть. Ощущение опасности, невидимой и неосязаемой, повисло в воздухе, словно туман, окутывающий горизонт. Это был призрачный звук, обещающий грядущие события, чью природу невозможно было разгадать.
Неспокойно билось сердце, словно птица, запертая в клетке. Каждый удар отдавал болью, отзывался в висках, где застряла тревога. Неуловимый звук, что донесся издалека, словно тень, лег на душу, не давая покоя. Что же произошло? Что вызвало этот далекий взрыв?
В голове крутились вопросы, но ответов не было. Я смотрел на карту, лежащую на коленях, на которой красным маркером были отмечены точки — места обитания кланов, которые требовалось упразднить. Следующая точка была обозначена рядом с озером, в окружении густого леса. Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Единственным способом прояснить ситуацию было продолжать движение вперёд. Я посмотрел на руль, на который уже легли мои руки. Автомобиль, словно верный пёс, был готов к следующему этапу пути.
Несмотря на беспокойство, которое я ощущал внутри, я завёл двигатель.
В голове прокручивались различные версии событий, которые могли произойти. Но я старался сосредоточиться на дороге, на своем задании, на том, что было необходимо сделать. Вскоре показалось и озеро, его синяя гладь отражала лучи раннего солнца. Дорога, по которой я двигался, вела к небольшому мосту, который пересекал озеро. Я притормозил перед мостом, огляделся. Вдали, на фоне густого леса, виднелись остатки деревенских строений. Это было место, куда я направлялся.
— Напомни ещё раз, кто здесь обосновался? — сухо интересуюсь у Элрика, бросив взгляд на озеро, которое, словно зеркало, отражало небо. Элрик, высокий, с огненно-рыжей бородой, которая была всё равно что пламя в его руках, задумчиво чесал её, словно пытался разобраться в своих мыслях.
— Осколки и ренегаты клана Вальтурмака, — пояснил он, глаза его блеснули в отражённом солнце. — И они должны либо работать на нас, либо быть уничтожены. Ибо негоже оставлять за спиной эту змеиную кодлу. Особенно после того, что ты сделал с их патриархом.
Его слова прозвучали как приговор, а глаза сверкнули огнём, отражая не только солнце, но и жестокость, которая была неотъемлемой частью данного мира.
— Они либо подчинятся, либо будут уничтожены, — повторил он, словно вбивая эти слова в мои уши.
Я кивнул, понимая, что у меня нет другого выбора. Подчини или сломай, простая истина, известная и ребёнку, и ксенёнку. Данная философия силы и доминирования давно культивируется в наших краях, и это не плохо, нет, просто немного иначе, чем привыкли «гуманисты».
Словно отражение этой философии, небо над озером было окрашено в огненно-красные и багровые цвета, будто предвещая грядущую бурю. Тяжелый воздух, пропитанный запахом влажной земли и озона, давил на грудь, напоминая о хрупкости жизни, которая всегда висела на волоске.
И мы с Элриком, как два волка, идущие по одной тропе, были частью этой системы. Не мы создали её, но мы были её частью, и нам предстояло выполнять свою роль.