Из глубины, словно из жерла вулкана, поднималась огромная волна, ее гребень, увенчанный пеной, вздымался все выше и выше, пока не обрушился на берег с грохотом, способным оглушить и оглушить. Вода отступала, обнажая темное песчаное дно, покрытое водорослями и ракушками. И вот, в этом бурлящем котле, из-под песка, из самых недр морской пучины, поднялся он.
Дракон. Стоп. А тот ли дракон?
Огромный, мокрый, с чешуей, переливающейся всеми оттенками морской зелени, с мощными крыльями, словно паруса корабля, и с глазами, сияющими холодным, бездонным светом. Его рык, мощный и низкий, сотрясал воздух, заставляя дрожать деревья на берегу, а вода вокруг него пенилась и бурлила, отступая от его исполинского тела.
Из его пасти валил пар, смешиваясь с морским туманом, образуя гигантское, клубящееся облако, затмевающее солнце. Его глаза, некогда мутные и сонливые, теперь горели ярким, жгучим огнем, а из ноздрей вырывались клубы дыма, сжигая воздух вокруг.
В этот миг мир вокруг замер. Лишь шум бушующей воды и оглушительный рык дракона заполняли собой пространство. Дракон, словно гора, вздымался над морем, его чешуя блестела на солнце, отбрасывая радужные блики на волны. Из его пасти, которая могла бы проглотить целое судно, валил пар, смешиваясь с морским туманом и создавая клубящееся облако, затмевающее солнце.
— Какая букашка посмела меня разбудить, топая по воде? — прорычал он, голос его был подобен раскатам грома, эхом отдаваясь от скал, которые возвышались на берегу.
Глаза дракона, яркие, как рубины, горели яростью. Они, словно два прожектора, осветили меня, и я почувствовал, как ледяной страх сковал мою кровь. Он был огромным, гораздо больше, чем я представлял. Даже стоя на берегу, я чувствовал, как земля дрожит под его тяжестью. Я понял, что я был лишь маленькой мухой, которая посмела потревожить спящего гиганта.
Я стоял перед ним и не мог сделать ни шагу. Я был бессилен перед его мощью. Но когда это меня останавливало? Как говорится, голь на выдумку хитра, именно поэтому я и пошёл в лобовую атаку на этот летающий дредноут.
— Ты смеешь нарушать мой покой? — прорычал он снова. — Тебе не стоит быть таким дерзким, букашка.
Его рык был вновь чертовски грозным, и я буквально чувствовал, как мои кости дрожат от подавляющей мощи, что пытается снести и меня. Я знал, что он мог уничтожить меня вмиг, и я был готов к этому. Но не за этим я проделал столь долгий путь, и посему я не желаю сгинуть столь легко и безвестно. Ведь меня ждут дома мои девочки.
Улыбаюсь самой безукоризненной улыбкой, на которую только был способен.
— Я-я-я, чудище морское. Давай раз на раз. Мне нужна твоя шкура на макасины. — и зубоскалюсь в ответ.
— ЧТО? — на миг его глаза расширились от подобной наглости и походили на два бассейна, миг, и он снова оглушительно рычит, чуть не снося меня с тропы прямо в форе, секунда, и к чему-то принюхался. — Кем ты пахнешь, букашка? — он наконец-то заметил мой доспех и зарычал ещё громче. — ЧТО ЭТО НА ТЕБЕ? — дракон пришёл в бешенство и ринулся на меня, словно выпущенный снаряд.
Глава 28
Ухмылка, хитрая и полная зловещего предвкушения, растягивается на лице, когда я с грацией дикого зверя уклоняюсь от мощного выпада дракона. Огромное, словно гора, чудовище, чешуя которого переливается всеми оттенками кроваво-красного, проносится мимо. Порыв воздуха от взмаха его крыльев сбивает с ног, и я, задыхаясь от нехватки воздуха, чувствую, как мышцы ног, перегруженные внезапным рывком, с болезненной силой загораются болью.
Хруст. Неприятный треск ломающейся кости прорезается сквозь шум ветра и рёв дракона. Я зажимаю рукой живот, где, кажется, образовалась трещина от перенапряжения внутренних органов. Но вместо того, чтобы упасть от боли и выбиться из сил, я только сильнее стискиваю зубы. Алхимическая бурда, что пульсирует в моих венах, словно кипящая лава, уже принялась за работу. Повреждённые мышцы и кости заново срастаются, а внутренние органы, будто под действием невидимой силы, возвращаются в исходное состояние.
Эта нестабильная, но невероятно эффективная смесь, созданная путем немыслимых и всех мыслимых экспериментов, стала моим проклятием и спасением одновременно, но на что только не пойдёшь ради победы. Она давала мне силу, выносливость и регенеративные способности, превосходящие любые природные ограничения. Но за это я привычно платил своей жизнью, медленно угасая от побочных эффектов. Каждый акт регенерации отнимал у меня годы жизни, оставляя на теле неизгладимые шрамы и практически осязаемые рубцы на душе.