— В 1813 году. В свите государя.
По лицу Григориоса пробежала тень. Он явно был разочарован. Раенко пришел на помощь Виктору Петровичу.
— Господин Сдаржинский ничего не знает о тех, кто сражается за свободу Греции. Но он хочет искренне им помочь… И деньгами… И оружием, которое у него сохранилось после войны.
Греки незаметно переглянулись между собой. Они боялись принять помощь от малознакомого человека потому, что это уже само по себе свидетельствовало о существовании общества, тайну которого они тщательно оберегали. Но Раенко, знавший отлично самого Каподистрию, даже учившийся с ним в одном университете в Падуе, пользовался у них большим доверием. Конечно, было бы заманчиво получить от этого богатого русского помещика помощь для святого дела.
Григориос пристально поглядел на гостя. Чтобы скрыть свое раздумье, хозяин приложил чубук к розовым губам и затем выпустил целое облако желтоватого дыма.
Открытое лицо Виктора Петровича произвело на него самое хорошее впечатление. И он решился.
— Господин Сдаржинский, ваше желание помочь моим соотечественникам не забудет народ Греции. Да благословит вас бог!
Через час, договорившись, где и когда он сможет передать оружие и деньги, Сдаржинский вместе с Раенко покинул маленький домик Григориоса Мараслиса.
В тот же вечер юнкер рассказал ему то немногое, что он сам знал о тайном обществе.
Незримые
— С греками, членами тайного общества «Филики Этерия», или как его называют «Гетерия», я познакомился четыре года назад, — начал свое повествование юнкер. — Я прибыл с моей конной батареей в Одессу и, помнится мне, все свободное от службы время бродил по магазинам, лавкам да кофейням нового для меня портового города. Я любил заходить в те лавки и магазины, где хозяевами были греки, чтобы поболтать с ними для практики на новогреческом языке, который изучал еще в Италии. Однажды в кофейне в разговоре с каким-то купцом-греком я обмолвился, что учился в Падуанском университете вместе с Иоанном Каподистрией. Я сказал, и не рад был, потому что мой собеседник вскочил с места и закричал на всю кофейню, показывая другим грекам на меня пальцем:
— Этот человек учился с самим Каподистрией. Смотрите на него! Он учился с самим славным Иоанном Каподистрией!
Через миг меня окружило более десятка возбужденных сынов Геллады и, перебивая друг друга, вопя и отчаянно жестикулируя, стали просить рассказать что-либо о их знаменитом соотечественнике. Я, разумеется, рассказал им все, что знал о нем, а когда в заключение прочитал на память военный гимн их национального героя и поэта Ригаса Велестинлиса, то в кофейне поднялось подлинное столпотворение. Мои слушатели в восторге стали меня обнимать и целовать, качать на руках.
С этого дня я приобрел много друзей среди греков, в том числе и среди членов тайного общества — гетеристов. Они были повсюду, где проживали люди греческой национальности: в Москве, в Петербурге, в Киеве, в Нежине, в Николаеве, в Кишиневе, Измаиле, Херсоне, Таганроге. На территории нашего отечества — их много тысяч. Но центр тайного общества — Одесса.[132]
Здесь два года назад[133] основали греческую типографию, а ранее — греческий любительский театр, со сцены которого распространялись карбонарийские идеи. Здесь мне и пришлось познакомиться с постановщиком вольнолюбивых пьес, призывающих греческую нацию разбить оковы поработителей. Это был обаятельный тридцатилетний черноволосый красавец с синими глазами Геннадиос Лассанис. Он сам сочинял пьесы. Сам их режиссировал. Сам исполнял в них главные роли. Особой популярностью пользовалась пьеса Лассаниса «Геллада и чужестранец». Мне запомнилась исполнительница главной роли актриса русского театра Марасевская. Она с большим чувством на новогреческом языке произносила пламенные монологи, волновавшие зрителей.
Я помню, что в феврале 1819 года на постановке этой пьесы в помещении городского театра изволил присутствовать сам генерал-губернатор Новороссии его сиятельство Александр Федорович Ланжерон. Он был весьма удовлетворен спектаклем. После его окончания, помнится, даже публично выразил свое удовольствие автору пьесы Геннадиосу Лассанису.
Мне кажется, спектакли греческого театра, патриотические и вольнолюбивые, воодушевляли греков, особенно юных У нас в Одессе много греческих юношей, что постигают науки в частных школах и коммерческом училище.[134] Недаром почти все зрители этих пьес теперь вступают в повстанческую греческую армию…
132
В Одессе в сентябре 1814 года Николаос Скуфас, Афанасиос Цакалов и Эммануилос Ксантос — скромные патриоты, выходцы из купеческого сословия, основали тайную революционную организацию «Филики Этерия» («Дружественное общество»).