Иванко, волнуясь, заскорузлыми от смоляных канатов пальцами раскрыл зеленый том.
Книга и в самом деле была рукописной. На ее титульном листе красивым почерком с любовью было выведено; Александр Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву».
По методе Владимира Раевского
Чтение интересных книг и беседы о них с юнкером пробудили в Иванко тягу к знаниям. Он попросил Раенко «поучить его наукам, что просвещение уму дают». Юнкер, словно ожидавший такую просьбу, с радостью согласился. Занятие начал с географии и рассказал молодому моряку о частях света и главных странах мира, уделив внимание в своем уроке и политической географии.
— Конституционное республиканское правление — это такое, когда народ управляется теми законами, которые он сам себе назначил, а представители народа охраняют их незыблемость. Конституционное правление самое лучшее, друг мой. Однако увы! В отечестве нашем верховная власть принадлежит не народу, а монарху, то есть принадлежит деспоту-царю. Такая власть суть неограниченная монархия — самая наихудшая в свете…
— Неужели у нас в России самая наихудшая? — спросил Иванко.
— Сам посуди, что же хорошего, если один человек по собственной воле и прихоти управляет миллионами людей, да еще заставляет себя именовать помазанником божиим?…
— Пожалуй, и впрямь худо.
— То-то и оно!
— Но испокон веку у нас цари, значит, вечно нам доля такая, Николай Алексеевич, а? — продолжал расспрашивать моряк. В его голосе слышались сдержанная боль и гнев.
— Не всегда так у нас водилось. Была и у нас республика — и Запорожская сечь и вольное Новгородское вече, да похитил свободу народную царь… Но недолго теперь нашему тирану править, коли нанести решительный удар по самовластию. Как сказывал мне однажды капитан Охотников, — будет и у нас свобода, и республика!
— Что же это за решительный удар?
— На сей счет многие мыслят по-разному. Но… — юнкер озабоченно взглянул на часы, — время нашего занятия истекло. В следующий раз поговорим и об этом.
Так с каждым уроком Иванко постигал науки, которые не только обогащали его знания, но и делали сознательным приверженцем демократических взглядов.
Потом через несколько уроков Раенко объяснил ему, что обучает его по новой методе Владимира Матвеевича Раевского, который учил так солдат в ланкастерской школе.[154]
«Новая метода обучения» пришлась по вкусу Иванко, и желание проникнуть в неведомый доселе мир знаний, который как бы приоткрыл ему Раенко, целиком захватило его. Иванко старался теперь построить свою жизнь так, чтобы иметь время посещать своего учителя и читать книги. Даже любимое море не влекло его к себе, как прежде. Он уже не проводил дни в гавани, не мечтал, как раньше, уйти в рейс на корабле. Чтобы заработать на пропитание и как-то свести концы с концами, он копался в саду и на огороде у Чухраев, которые находились в Трикратном.
Еще матросом, плавая на корабле, он неплохо освоил плотницкое дело. Сейчас знание этого ремесла пригодилось. Он занимался мелким плотничьим ремонтом — чинил двери, окна, мебель в домах у богачей-купцов. Платили за работу скуповато, но на жизнь одинокому молодому человеку хватало.
Его увлечение книгами не прошло незамеченным. Грамотей-простолюдин, да еще дерзкий на язык, да еще не посещающий церкви, скоро попал на заметку. Иванко дважды уже приглашали в полицию.
По паспорту Иванко Мунтяну числился молдаванином. Отец так и не успел справиться с хлопотным делом — переписать его на свою фамилию. Он считался русским поданным, отставным унтер-офицером иррегулярной кавалерии, кавалером медали за 1812 год…
Эти положительные биографические данные были успокоительными для полицейского вездесущего ока и предохранили его на время от неприятностей. Но не избавили от слежки и тайного надзора. Человек чуткий и наблюдательный, Иванко замечал, что за каждым его шагом следят внимательно. Обо всем этом он рассказал юнкеру. Тот беззаботно рассмеялся.
— Эти напасти на тебя, братец, нагрянули, наверное, из-за меня. Как ты думаешь, почему я, человек, закончивший два факультета Падуанского университета, владеющий многими языками, уже несколько лет хожу в юнкерах под командой полуграмотных дураков-командиров? Меня считают неблагонадежным, вольнодумцем… Чуть ли не якобинцем лишь потому, что я много лет провел в Италии, в этом гнезде карбонаризма… Вот почему на мое продвижение по служебной лестнице наложен негласный запрет. Это тоже одно из прелестей нашего полицейского государства!.. Но ничего, братец! Бог не выдаст — свинья не съест. Будем учиться. А? Как ты думаешь?
154
В. И. Ленин в своей работе «Аграрная программа русской социал-демократии» напоминал, что традиции пропаганды республиканских взглядов в России идут от декабристов. Он отмечал их великий вклад в этой области. Ленин писал: «На нашу долю (если не говорить о Давно забытых республиканских идеях декабристов), на долю социал-демократов выпало распространять требования республики в массе и создать республиканскую традицию среди русских революционеров». В. И. Ленин. Собр. соч., т. III, стр. 98.