«Мы ещё мало знакомы, но думаю это поправимо. Как ты могла заметить, лужайка у миссис Хайнз нуждается в небольшом уходе. Мы с ней часто спорили по этому поводу. Но раз ты планируешь остаться здесь надолго, то было бы чудесно посадить несколько цветов вдоль крыльца или дорожки. Я подобрала луковицы георгин из своей коллекции специально для тебя. Их цвет идеально впишется в общую картину улицы и подчеркнет оттенок вашего дома, что придаст приятный вид и элегантность. Если понадобится совет в посадке – всегда рада помочь.
С уважением, Кейси Роланс.»
«А вот и занятие» – подумала Эмми. Конечно, засаживать чужую землю она не планировала, но подарки всегда принимала такими какие они есть, и огорчать кого-либо не хотелось. Поэтому, взяв пакет с луковицами и набор для садоводства, так предусмотрительно уложенный среди остальных подарков в корзинке, Эмми отправилась озеленять сад миссис Хайнз.
Закончив возиться ближе к вечеру, приняв душ, приготовив чашку горячего шоколада с зефиром и устроившись поудобней на диване, она начала смотреть очередную серию любимого сериала наслаждаясь теплом исходящим от кружки. Из полудрёма её вывел нервный стук в дверь. Эмми взглянула на часы – почти полночь, наверно у соседей что-то случилось. Она быстро подошла к двери, открыла даже не спросив «кто там?» и впала в ступор.
На пороге её встретила девушка. Лохматые, отбеленные дешевой краской волосы предательски выдавали темные корни. Бесформенная одежда разношенная годами небрежно весела пытаясь скрыть заброшенную фигуру. Лицо было обветренным и покрыто ссадинами. На нижней губе поблескивал свежий порез. Редкая челка прикрывала правый глаз.
–Как хорошо, что ты ещё не спишь!…-протараторила женщина забегая в её дом, предварительно оглянувшись по сторонам. На руках у неё спал ребенок лет 4-х. Она нервно улыбнулась Эмми, когда та закрыла за ней дверь, но, не сдержав эмоций, женщина заревела – Я…я больше так не могу! Прости! Прости меня сестренка! В этот раз он перешел все границы!…
–Что случилось? Что он натворил? – поддавшись панике своей старшей сестры в ответ затараторила Эмми.
Оглядывая гостью, не трудно было догадаться – на лице ещё свежие следы побоев, руки, казалось, были обморожены – настолько много было ушибов и порезов. При этом она могла держать на руках Билли как младенца. К слову, от криков он конечно же проснулся и уже с мокрыми глазами смотрел на Эмми, словно потерянный щеночек.
–Он снова вышел из себя…в этот раз слегка погорячился…-пытаясь отшутиться, с дрожью в голосе ответила старшая сестра.
–Фелис – так Эмми ласково называла свою сестру, для всех остальных она была Фелисия – ты называешь это слегка?? Он что, снова начал пить?
–Янкис опять проиграли, а он сделал большую ставку… Ему было так грустно… Я не смогла отказать – в сотый раз оправдываясь за мужа, Фелисия уже не краснела и не мямлила, как это было по началу.
Ей приходилось оправдывать его со дня их знакомства, ведь каждый раз он приносил искренние сожаления, но никто в них не верил, кроме неё.
И подобные ситуации, когда она стояла с синяками и ушибами, разбитой губой или сломанной рукой стали частью их семейной жизни. Побои не прекращались даже когда она узнала о своей беременности. Они стали изощрённые, чтобы не навредить ребенку и не краснеть перед врачом на осмотрах. Физическая сила применялась в крайних случаях, и в те места, где ушибы проходили быстрее. Наличие сдержанности в движениях злили его ещё больше и нехватку «спокойствия» Бил получал усилив словесные выпады. Он довел её психику до такого состояния, что она сама воспринимала себя как нечто, которое должно быть преданной, послушной и вкусно готовить из тех остатков, что валялись в холодильнике. При этом не иметь никакого личного мнения или желаний. Всё, что было важно – он. Конечно Эмми пыталась вызволить сестру из этого плена. Хотела выкрасть её и неоднократно вызывала полицию. Но Фелисия всякий раз объясняла свои ушибы собственной неуклюжестью, сама возвращалась домой, а мужа представляла ангелом во плоти. Закон так устроен, что если жертва насилия сама не подаст заявление и будет всё отрицать – никто не сможет ей помочь. Поэтому сотрудники полиции лишь разводили руками и ничем не могли помочь.