— Будешь знать, как цепляться ко мне!
— Ах ты стерва… Ну смотри, паршивка. Ты мне всю забаву испортила, я с тебя потом возьму.
Нора насмешливо фыркнула и спрятала нож за поясок:
— Ну, попробуй.
Рыжий упер руки в боки и покачал головой, мол, откуда что берется, но Нора и сама голову теряла от собственной дерзости. Решила — надоело ей дрожать. Хватит. Пусть все вокруг ее теперь боятся. Она вспомнила вдруг, как Айна с криками убегала от нее, вся растрепанная и жалкая, как она сама когда-то перед северянином, и улыбнулась.
Больше не буду такой трусихой.
— Теперь нам путь только по лесу держать. Хорониться будем, — серьезно заговорил северянин, когда они собирали вещи и сворачивали лагерь. — Нас, может, с Выселок уже ищут, теперь и здесь начнут. Плохо дело.
Нора удрученно вздохнула.
— Это все я, верно? Вот же дура дурацкая… А если ты из-за меня домой не вернешься?..
Рыжий посмотрел на нее угрюмо, сморкнулся в сторону.
— И чего мне теперь, придушить тебя что ли?
Нора виновато пожала плечами.
— Не знаю…
— Ну, — сказал. — В расчете будем, — и кивнул на нож.
На том порешили и двинулись в путь.
Эх… все равно гадко ей на душе было. Все испортила. Так бы и впрямь быстрее добрались, на телеге-то. Меду бы кушали, Нора мед любила с детства, особливо если с рогаликами или лепешками, с молочком только-только из-под молодой телочки. Ах, хорошо было…
С рыжим у них как-то само собой все наладилось. По старой колее пошло — он на охоту за дичью, Нора над костром хлопочет, спали вместе спина к груди, грудь к спине, разговоры говорили, смеялись о том и о сем. Однажды она попросилась с ним на охоту, и он не отказал. Даже на любопытство ее отвечать стал, иногда, конечно, нехотя, но хоть как-то. Однако ж на вопросы о том, как он в том лесу оказался и что дальше делать будет, не отвечал. Не надо тебе знать, мол, ни к чему, не проси. Жалко конечно было, но лучше не настаивать, чтоб не злился. Тут уж Нора знала, как с ним можно, а как не надо.
Зато, когда вечерком у костра он рассказывал о северных островах, где родился и рос, Нора слушала, не дыша. Так он красиво говорил! Жестокое место, эти земли. Зимы там суровые, особенно в горах, много-много пухлого снега, каленые ветра, оледенелые дороги, по которым в обычных башмаках наверняка убьешься. По ним в особенных ходят, с когтистой подошвой, и с палками-копьями, они, мол, за лед цепляются. А какие там звери водятся! Северные кошки! Огромные, размером с хорошего коня, шкуры белые-белые, пушистые, но дичь эта сложная, это удача большая или мастерство нужно. Плащи с мехом северной кошки носит только конунг и его жена, так, мол, принято.
— Хочу себе такой плащ, — мечтательно говорила Нора. — Королевой хочу быть.
Северянин так расхохотался, что подавился зайцем.
Словом, хорошо было. Подступала желтая пора, начало холодать, и Нора все чаще и днем ходила, укутавшись в его шерстяной плащ, пахнущий потом, собаками и как будто бы кровью. Рыжий сказал, вот-вот город покажется, Масличка все шире становится, там, мол, тебе и платье новое возьмем, а ему — место на корабле.
— Я тоже хочу место на корабле, — возмутилась Нора, забегая вперед. — Ты что это решил меня тут оставить? Не хочу!
— Чего-о? Сдурела? Со мной собралась что ль?
— Да!
— Нет, девка, сиди уж на своем берегу, там тебя быстро северные ветра сдуют, тщедушную такую.
— Ничего не сдуют! Я не слабая, совсем нет! Я вот тебя, между прочим, даже ножом ударить сдюжила.
Северянин расхохотался.
— Конечно, сдюжила! Тут и годовалый щенок сдюжит, когда у врага в штанах ноги заплетаются и рана в боку еще не заврачевалась. Считай, с божьей помощью сдюжила. А на нашем берегу ваш Отец никого не хранит, у нас свои боги.
— А какие?..
— Огонь и ветер, камни и волны. Мудрецы и убийцы, воители и охотники. Такие, о которых вы уже давно позабыли со своими Приоратами, будь им пусто.
— Вот ты как! А когда с теми сидели, ты сам Отцу поклонился. Ужель твои боги тебя не накажут?
— Уж со своим богом я сам разберусь, — мрачно пробормотал рыжий и сплюнул.
Ну его. Все равно следом пойдет. Не останется она здесь одна, что ей тут теперь, без родни… А там у них жизнь спокойная будет. Никто искать не станет, хозяйство свое заведут, северянин, как и было, так и будет по утрам на охоту ходить, а Нора в доме хозяйничать — это она умеет. А то что холода там суровые… так они лягут как всегда спина к груди, грудь к спине, прижмутся покрепче друг к дружке, и согреются. Все. Так она решила.