— Значит, в самом деле полюбовники, — Одноглазый цокнул языком и покачал головой. — Ой, не хорошо. Знаешь, как таких как ты называют?
— К-как?..
— Блядские жёнки. Лет эдак двадцать назад, девок, которых северяне приходовали в своих набегах, жгли. Живьем. Очищали так, от богомерзких меток. Я мальцом был, когда мою сестрицу вот так вот чистили. Хорошо скворчала, как сейчас помню.
Нора сглотнула, чувствуя, как сердце укатывается куда-то вниз, под ноги.
— Что, не знала? Ну верно, ты же из Мельна, на вас северяне не ходили. А знаешь, что сейчас с такими, как ты, делают? Нет?
— Н-нет...
— И хорошо, голубушка. Такое лучше заранее не знать. Ну а теперь давай-ка расскажи мне, как оно все было.
Северянин сказал, чтоб она слушалась, чтоб делала, как велят, а Нора со страху иначе и не смогла, выдала одноглазому всё, как было, что знала, что видела, и что не злодей рыжий, что не надо его казнить, пожалуйста, а лучше все же позовите начальника, дайте словечко ему сказать, он поймет, поймет ведь... Но Варой ничего не отвечал, только кивал, ковырял ножом под ногтями, слушал, а потом, когда Нора закончила говорить, велел стражнику, что караулил у двери, запереть ее в комнате.
— Вы... вы начальнику скажете? Скажете, что я Нора, дочь лесника, друга его? Скажете?
— Конечно, скажу, — заверил ее одноглазый, — Поссать только схожу, а потом к начальнику, докладывать.
— Вы скажите обязательно, я буду ждать, и попросите... попросите, чтобы не обижали... чтобы не били... он не злодей...
И когда у нее перед носом захлопнули дверь какой-то каморки, когда поковыряли ключом в замке, и стало совсем тихо и одиноко, Нора упала на пол и всласть наревелась.
А потом принялась себя утешать. Вот поговорит одноглазое чучело с начальником, все ему расскажет, и он Нору примет. И Нора уж его уговорит, уж сможет. Ластиться и уговаривать она умеет, еще тятька говорил, дескать, голосок у ней сладок, слова подбирает умеючи, любого заболтает, особливо, когда надо что-то.
Пусть только Варой ему скажет, пусть только передаст...
Вечером какая-то рыжая девчушка принесла ей похлебки с зайчатиной и хлеба. Нора улыбнулась гостье, только хотела с нею заговорить, а та смотрит так, то ли напугано, то ли зло, плюет в сторону и уходит.
А потом в ее темную каморку вошел стражник.
— Вставай.
— Что такое? — Нора вскочила. — Куда? К начальнику?..
Тот сверкнул гнилым ртом, и по сузившимся в темноте глазам Нора поняла, что он ухмыляется.
— Ага, к начальнику. Пошли.
Он взял ее за локоть, и повел, но Нора не поспевала за широким шагом, а когда взбрыкнула, мол что ж вы со мною как с животиной, дайте сама пойду, стражник только сильнее ее прихватил. Потом он толкнул одну из дверей, и в коридор с размахну ударило смехом и громким говором. Хайноре, дочь лесника, поняла, что вовсе это не кабинет начальника Вирхи...
Стражник вошел, ведя ее за собой, здесь пахло брагой, луком и дичью, и как только глаза привыкли к свету, Нора все увидела. И толпу гогочущих мужиков, и длинный деревянный стол, выставленный из двух коротких и устланный всякой снедью, и ту девицу, что плевала ей в каморке, снующую с кувшинами, и самого Вароя. Он сидел, закинув ноги на стол, без рубахи, блестел вспотевшей грудью и масленым бледным глазом, и что-то втолковывал очень уж серьезному Шмыге, когда ее стражник остановился подле них.
— Привел.
Варой поднял свой единственный глаз и кивнул.
— Вольно.
Стражник ушел, оставляя Нору с этими двумя. Она стояла и ждала, что одноглазый скажет хоть слово, объяснит, что к чему и зачем ее сюда приволокли — сюда, а не к начальнику. Но Варой ничего объяснять не стал, просто сгреб Нору к себе на колени и прижал к курчавой груди.
— О делах потом потолкуем, — сказал он Шмыге, и тот понимающе кивнул.
— А... а где начальник?
Вдруг он где-то здесь, а она просто его не увидела, и так мужиков много, к тому же и не узнала бы она начальника среди других, ведь не видела его ни разу. Слышала от тятьки только, что он высок и плечист, и что носит хорошие одежды, что глаза умные и речь не деревенская. А здесь все то полураздеты, то в рубахах, уж больно жарко, и плечистые есть, только глаза все пьяные, ума там за брагой не разглядеть.
— Начальник? — Варой глянул на нее осоловело, снова приложился к кружке. — А, я ж тебе сказать забыл. Начальник нынче в отъезде. Решает, понимаешь ли, вопросы королевской важности с вышестоящими. Простите, госпожа, что раньше не отчитался.
Шмыга загоготал, брызжа слюной, и ущипнул Нору за бедро.
— Ну что, командир, — кивнул он одноглазому. — На двоих ее приговорим?
Варой причмокнул мокрыми от браги губами и покачал головой.
— Не пойдет. Она ж брыкаться будет. Ты от такого быстро взбесишься, еще придушишь ненароком.