Тонг почти перестал обращать на нее внимание: он наконец нашел то, что так упорно искал, и теперь включил программу по расшифровке кода. Теперь нужно было просто немного подождать.
— Пока что аканцы еще недостаточно овладели искусством расшифровки компьютерных кодов, — удовлетворенно заметил Тонг, вводя последний ключ.
— Здесь даже неудачи случаются по расписанию, — сказала Сати. — Это единственная аканская шутка, которую я знаю. И вся беда в том, что так оно и есть на самом деле.
— И все-таки они очень многого достигли за какие-то семьдесят лет! — Тонг уже совершенно успокоился, опять смотрел ласково и готов был продолжать приятную беседу, только шапочка его несколько сдвинулась на затылок. — Законным или незаконным путем, а они получили «план G86»! — «План G86» на жаргоне хейнских историков — это способ ускоренного развития общества по индустриально-техническому пути. И всю полученную информацию проглотили буквально залпом. А потом тут же перестроили свою культуру, создали Корпоративное государство и даже построили космический корабль, который сейчас летит к Хейну, и все это за период, равный одной человеческой жизни! Удивительный народ! Нет, правда удивительный! Удивительный в своем единстве и дисциплинированности! — Сати ничего не оставалось, как согласно кивнуть, а Тонг продолжал:
— Но ведь должно же было существовать и какое-то сопротивление. Эта антирелигиозная одержимость… Даже если мы предположим, что ее истоки кроются в бурной технологической экспансии…
Как это мило с его стороны, думала Сати, все время говорить «мы», словно вся Экумена в ответе за технологическую интервенцию, допущенную землянами. Один из основных, фундаментальных хейнских принципов мышления формулировался так: «Возьми ответственность на себя».
А Посланник между тем продолжал развивать свою мысль:
— Механизмы всеобщего и повсеместного контроля здесь настолько эффективны, что есть основания предполагать: созданы они были именно как противодействие чему-то весьма могущественному. Тебе так не кажется? Если сопротивление Корпоративному государству своим истоком имело религию — хорошо развитую и повсеместно закрепленную в обществе систему верований, — то этим можно было бы объяснить столь сильное стремление Корпорации подавить на всей планете любую религиозную активность. А также попытку нового государства создать некий национальный теизм — в качестве замены. Где богом стал бы Разум, этакий «молот чистой науки». Ну и так далее. А во имя этого бога-Разума следовало уничтожить все храмы инаковерцев, запретить все старинные культы. Ты-то сама что по этому поводу думаешь?
— Я думаю, их можно понять, — сказала Сати. Это, видимо, был совсем не тот ответ, которого от нее ожидал Тонг. С минуту оба молчали.
— А ты хорошо разбираешься в старой идеографической письменности? — спросил он.
— Во время подготовки к работе на Аке это, собственно, было основное, чему мне пришлось как следует учиться. Между прочим, семьдесят лет назад эта письменность была здесь единственной.
— Да-да, конечно! — смущенно воскликнул Тонг с обезоруживающим, типично чиффеварским жестом, означавшим «пожалуйста, простите меня, дурака!». — Я ведь прибыл сюда с относительно близко расположенной планеты: мой путь занял всего двенадцать световых лет. Поэтому я изучал только современный алфавит.
— Иногда мне кажется, — медленно проговорила Сати, — что я вообще единственный человек на Аке, способный читать идеограммы. Иностранка, инопланетянка! Но, конечно же, это не так. Это просто не может быть так!
— Конечно. Хотя довза — народ, чрезвычайно последовательный в своих действиях и склонный все систематизировать. Так что, запретив старую письменность, они на редкость последовательно и систематически уничтожали все, что было написано с ее использованием — стихи, пьесы, исторические и философские труды… Как ты думаешь, они уничтожили абсолютно все?
Сати хорошо помнила, как в первые месяцы своего пребывания в Довза-сити с трудом подавляла все усиливавшееся разочарование, все возраставшее недоверие к тем скудным и бесцветным собраниям книг, которые здесь называли библиотеками, и то раздражение, которое каждый раз испытывала, натыкаясь на непробиваемую стену всеобщего равнодушия при любой попытке что-то выяснить, найти хоть какие-то следы былой культуры целой планеты, хоть какие-то упоминания о ней.