Прикладывая руки к вискам, я словно заставляла кровь вернуться к своему владельцу. Она втягивалась, медленными струйками текла обратно. Пульс приходил в норму, плавно тормозя на отметке 85 ударов в минуту. Цвет лица приобретал здоровый оттенок, а морщинка между бровей разгладилась. Уже через несколько секунд парень пришёл в себя.
И только распахнутые глаза, налившиеся кровью, словно после перепада давления и потерянный взгляд, недоумённый, говорили о том, что он едва не умер. Складывалось такое ощущение, что у парня напрочь отшибло память о событиях пятиминутной давности!
— Как вы себя чувствуете, маньер? — Наконец-то я оттаяла, чтобы что-то спросить.
Молодой парень перевёл всё тот же поражённый взгляд на меня и нахмурился.
— Голова болит, — хриплый, надтреснутый голос и маньер скривился точно от боли, — и в глазах жжётся.
— Господин Бельтрами, — к Ректору обратилась взволнованная Императрица, — вызовите медицинскую бригаду. Маньера Донована срочно отвезти в клинику.
Бельтрами откланялся и стремительно покинул зал. Буквально через минуту с ним во главе вошло трое незнакомцев с наглухо застёгнутых одеждах темно-синего цвета с определённой нашивкой на груди. Похоже на распустившийся цветок. Кажется, это лилия.
Пострадавшего отправили с сотрудниками клиниками, а вот разговор со мной явно предстоит очень сложный. Ведь я даже не представлю, что говорить!
— Мефрау Даутцен, объяснитесь! — От неожиданности я вздрогнула, ведь ожидала взбучки от Императрицы, которая прекрасно знала о моём даре и всей моей жизни. Но не знала о том, что я ещё могу излечить своё собственное проклятие.
Ко мне обращался «белый человек». Господи, кто-нибудь, скажите, как его зовут?
— Вы преднамеренно умолчали о том, что имеете бинарные способности?! — Меня резко и весьма грубо схватили за предплечье и подняли на ноги.
Пошатнувшись, я всё же устояла на своих двоих.
История развития даров на Аспоруме насчитывала многие тысячи лет. Здесь уже и не помнят того времени, когда люди были совершенно обычными и не имели никаких сверхъестественных способностей.
Но единственное, что помнит этот волшебный, с моей точки зрения, мир, это факт отсутствия двойственности силы. Не существует одарённого, имеющего одновременно два дара! И подобных прецедентов в истории Аспорума и на других подобных планетах никогда не было.
— Данное происшествие произошло со мной впервые. — Призналась я.
Не имеет смысла врать. Особенно в сложившейся ситуации. Всё выходит из-под контроля, да ещё единокровный брат прожигает мне глаза своим взглядом. Вижу, что не узнаёт, но озадачен.
— Возможно, что мефрау Даутцен единственное лекарство против своего же дара. — Ко мне подошла Императрица.
— Скажи, Дина, существует ли ещё человек на нашей планете, который пострадал от твоего дара, но не смог вылечится, оставшись живым, но получившим увечье? — А рядом со своей супругой встал Император.
Оба смотрели на меня со всей серьёзностью, но в их взглядах я не смогла разглядеть опасения или страха. Это успокаивало и всё же дарило надежду, что на Аспоруме для меня ещё не всё кончено.
В ответ на вопрос Императора, я кивнула.
— Румат Кейс. — Назвав имя, краем глаза я заметила, как удивился Ректор. Да, он прекрасно помнил ту страшную обожжённую плоть и кость, которую как ни старался, излечить не смог.
— Он каким-то образом тебя довёл до выброса силы или ты целенаправленно его изувечила? — Ко мне снова обратился синаффектус.
— Довёл. Не так давно мой дар полностью стабилизировался, но я не спешила об этом распространяться. Это случилось в тот день, когда в кампусе произошёл взвыв. Никто не знает, что он произошёл по моей вине. Убежав на улицу, я встретила Румата, который до последнего был убеждён в том, что мне нет места в Синергии.
— Самая сильная, говоришь? — Протянул вдруг Золтан, не мигая смотря перед собой. — Докажи! — И подняв на меня свой взгляд, издевательски ухмыльнулся.
«Мерзкая ты гнида! Чего добиваешься? Чтобы меня выгнали или, что ещё хуже, казнили? За что? Что я тебе сделала?» — Мне кажется, этот мой монолог можно было легко прочитать по моему лицу.
— Ваше императорское высочество, я… — Даже под страхом смерти я не пойду на это. Буду всячески отказываться, но идти против кронпринца… уж лучше бы я осталась на Земле!
— Это приказ, которого ты не имеешь права ослушаться. — Сказал, как отрезал.
Тем временем на Золтана смотрела мать. Она, как и сын, особо не переживали на счёт подобной дуэли. Император же с опаской, но оглядел меня. Конечно, защитная сила не даст мне даже погладить кронпринца, не то чтобы ударить! А вот, что я буду делать, когда этот индюк надутый меня по полу размажет?! Ещё эта Миа довольно зубы скалит! Так и хочется ей выбить парочку передних….