Взвизгнули тормоза, авто замерло, как вкопанное, а меня по инерции швырнуло вперед. Когда через несколько секунд распахнулась дверка багажника, Дэньке Александровичу предстала занимательная картина: с разметавшимися во все стороны рыжими волосами, сквозь которые отчетливо проглядывала новоиспеченная шишка на лбу, со скованными за спиной руками хохотала откровенно поехавшая его собственная студентка.
— Дэ-э-энь, — простонала я, не способная ни слезы вытереть, ни волосы убрать, ни за живот схватиться, — мне пло-охо-о-о…
— Кара, — обескуражено начал препод, — я тебе поражаюсь.
Вспомнила песенку про пилота из известного мультика, которую довелось услышать, едва попав в салон Эскалады. Всхлипнув, назидательно исправила:
— Ёжик.
— Что? — не понял мужчина.
Вот вроде всего двадцать пять, а уже такой старый стал!
— «Ёжик, ты меня просто поражаешь» — говорить надо, а не Кара, — резко выдохнула, пытаясь успокоиться.
Рот математика чуть приоткрылся, глаза распахнулись и в недоумении глядят на меня.
— Ага, — сделала правильные выводы будущий системный гений, не с первой попытки сумев сесть. Тряхнув головой, убирая большую часть волос, я наградила Дэньку грозным взглядом, — то есть ты мне врал и мультики с сестрой не смотришь?!
Хотела ещё добавить что-нибудь вроде «у меня не может быть ничего общего с человеком, который постоянно мне врёт!». Ну, знаете, как это делают все типичные девушки.
Не успела.
Высокий, широкоплечий молодой мужчина с довольно рельефным привлекательным телом, одетый в черные штаны и такого же цвета рубашку, с брутальным и по-мужски красивым лицом удивленно моргнул и чуть виновато выдал:
— Мне Маша и Медведь больше нравятся…
Всё, меня можно было выносить! Я хохотала так, что с ближайшего дерева, под которым мы и остановились, едва выехав с территории универа, сорвались и, громко каркая, улетели восвояси две потревоженные вороны.
Вот это брутальный мужик, вот это я понимаю! Маша ему больше нравится!
Интересно, а немецкие домашние фильмы ему тоже нравятся? Да, я очень испорченная.
— Давай, — уже всхлипывая, всерьёз задумалась я, не начнется ли истерика. Сев полу боком к мужчине, выразительно приподняла руки, насколько это вообще было возможно. С видом великомученика Дэнька нехотя поплелся к пассажирскому переднему сидению.
— Ой, — выдал он, порывшись в бардачке.
Как-то мне это сразу не понравилось.
— Ой? — переспросила возмущенно, когда математик вернулся и не стал меня освобождать.
Облизнув тонкие губы, он их же виновато поджал. Вскинул брови, опустил взгляд, руки спрятал в карманы брюк…
— А у меня ключиков нет.
Ключиков у него нет! Ну, ничего, я сейчас позлорадствую, глядя, как он их искать будет, потом с радостью продержу запястья под ледяной водой, потому что те уже ощутимо гореть начали, а потом эти самые ключики кое-кому кое-куда засуну!
— А совесть у тебя есть? — прошипела разгневанная я. А женщина в гневе — это похлеще апокалипсиса будет.
— Совесть есть, — клятвенно заверили меня, даже кивнув.
Дэнька выразительно задумался о чём-то мне неведомом, кивнул своим мыслям и пришел к нехорошему решению. Наклонившись, эта зараза бессовестная подхватила мои свешенные на улицу ноги, закинула оные в салон, опять вынуждая меня лечь на спину, и захлопнула дверь!
Пока я, до глубины сознания шокированная, приходила в себя, подбирая наиболее удачные ругательства, характеризующие мужика этого, сам Денис занял свое место за рулём автомобиля и не придумал ничего лучше, как прибавить громкости. А колонки, между прочим, прямо над головой!
Вишенкой на торте стало и переключение плей-листа. Вырубив довольно приятный Пикник, математик поставил свой фирменный диск «для сестры». И началось всё с:
— Я на солнышке сижу, я на солнышко гляжу… Все сижу, и сижу, и на солнышко гляжу, — голосом, достойным премии «испорчу ваши барабанные перепонки», затягивал Львёнок.
— Ты серьезно?! — заорала недовольная таким поворотом событий я.
И чего добилась? Увеличения громкости!
Мне Варька, моя лучшая подруга ещё с детства, однажды сказала: «Чтобы не оглохнуть, надо создавать собственный шум». Она это в книге какой-то вычитала. И суть заключается вовсе не в том, чтобы рот открыть, а чтобы именно создавать свой собственный шум.
— Я-а-а-а! — отчаянно завизжала я изо всех сил.
Взвизгнули тормоза! Машина рывком замерла! Я полетела в сидения и приложилась уже пострадавшим лбом во второй раз!
Дверца багажника резко распахнулась и надо мной навис обеспокоенный Дэнька. Музыка, кстати, больше не играла.