Потом появилась женщина, которую Лекс встретил в подъезде. Бросив на Лекса гневный взгляд, она взялась за ручки кресла и закатила его в квартиру.
Тряхнув головой, будто пытаясь избавиться от наваждения, Лекс закурил. Облокотился на перила балкона. Мыслей не было, просто затягивался и, выдыхая, рассматривал дым. Слова девушки-инвалида почему-то засели в голове.
Женщина вернулась. Тоже закурила — тонкую сигарету, вставленную в длинный тонкий мундштук.
Около минуты они так и стояли, молча, потом женщина негромко произнесла:
— Племянница моя. Слепая она.
Лекс не сразу нашелся что сказать, потом спросил:
— С рождения?
— Нет, — покачала головой соседка. — Родители ее шесть лет назад сгорели. На даче, будь она проклята.
— Она тоже там была? — догадался Лекс.
— Газовый баллон взорвался. Она в больнице почти год лежала… сначала думали, что не выживет, а она выжила, — помолчав, женщина добавила: — Только кому такая жизнь нужна, одно мучение. Как ребенок, который только родился. Жевать не может, под себя ходит, шепчет постоянно что-то, а сама ничего не слышит.
Она глубоко затянулась, выдохнув, продолжила:
— Я ее к себе забрала, других родных у нее нет. Надеялась, что выхожу… а вот, уже шестой год, а толку нет. Доктора, экстрасенсы, терапии всякие, иглоукалывания… у меня пенсия, еще родители ее кое-какие деньги оставили, только их уже и нет давно… Так и живем.
Лекс понимал, что ей просто необходимо выговориться, поэтому молчал. Это не было жалобой на судьбу, она просто рассказывала, как проходили эти годы, словно книжку читала, документальные хроники. Без слез, без эмоций, без приукрашиваний и сгущений красок — только слова.
— Врачи сказали, что это у нее из-за слепоты. Эмоциональный шок, посттравматический синдром, одно на другое налегло. Бедняжка, иногда я смотрю на нее, и мне кажется, что у меня сердце разорвется.
Девушку звали Алиной, а ее тетку — Ириной Евпатьевной. За те пятнадцать — двадцать минут, что она говорила, Лекс узнал почти все о нелегкой судьбе этих двух женщин, одна из которых не могла ходить и говорила только обрывочные, ничего не значащие фразы, а другая, скрепя сердце, несла свой крест.
Потом Евпатьевна вдруг опомнилась, что рассказывает все совершенно незнакомому человеку. Извинилась, ушла, а Лекс выкурил еще две или даже три сигареты, прежде чем вернулся к себе и лег спать.
Сон тогда долго не шел. Лекс ворочался, перед глазами стояла даже не девушка, а ее кожа, бугристая от шрамов давно заживших ожогов. Фредди Крюгер женского пола.
С Евпатьевной они еще пересекались несколько раз, на балконе или в тамбуре на лестничной площадке, но она больше не пыталась заговорить с ним. Впрочем, отношение изменилось. Теперь соседка даже иногда первой здоровалась, а перекидываясь ничего не значащими фразами, они могли обсудить что-то вроде погоды или каких-то бытовых проблем.
Через пару недель Евпатьевна случайно обмолвилась, что в Китае могут сделать операцию, которая восстановит зрение, но стоит она больших денег, почти пятьдесят тысяч долларов. Разговор был буквально на ходу, и упоминание об операции прозвучало вскользь, на фоне подорожавшей коммуналки и каких-то продуктов.
«Китано апгрейд», сеть из лучших нейрохирургических клиник в Юго-Восточной Азии. Собственные лаборатории, фармацевтические компании и несколько крупных корпораций в качестве акционеров. Недавно Лекс и пара его сетевых партнеров написали эксплойт, с помощью которого слили и выложили в свободный доступ клиентскую базу одной из клиник «Китано». Не из-за хулиганства — заказчики, кто-то из триад, заплатили за это полсотни килобаксов.
И вот совпадение, оказалось, что два месяца назад Евпатьевна отослала им медкарту племянницы, и на днях от китайцев пришел ответ стоимостью в пятьдесят тысяч.
На следующий день после этого разговора Лекс впервые нажал кнопку звонка своих соседей и, когда женщина открыла дверь, протянул ей сверток.
— Сделайте то что нужно, — сказал Лекс. — Возвращать не надо. Это… просто так…
Она не хотела брать, точнее хотела, но боялась, подозревая недоброе. А что ей оставалось думать в ситуации, когда молодой парень, снимающий однушку на окраине, дарит чужим людям сумму, равную половине стоимости арендуемой им квартиры?
Откуда ей знать про пятикомнатную квартиру на Остоженке и счет, на котором лежит несколько миллионов, не имеющих для этого парня практически никакой ценности.
Лекс убедил ее в том, что она должна взять деньги и отвезти девушку на лечение. Это оказалось несложной задачей.