Лиска сладко сопела под боком, Эрих выдавал сложные рулады. Только Андерс ворочался, то и дело отхлебывая виски.
— Хватит бухать, — сердито прошептал Лекс. — Сам ведь знаешь, алкоголь на холоде — верное средство замерзнуть, хотя все считают иначе.
— Да знаю я, знаю, — зашипел в ответ Андерс. — Но не могу удержаться. Уж очень погано на душе.
Так они оба и промаялись, пока Андерс не опустошил бутылку и не решил, что ночь закончилась. Он растолкал Лиску, пнул ногой Эриха и помог подняться Лексу, у которого затекло все тело.
— Идем дальше?
— А что нам еще делать? Черт, идти даже лучше. Хотя бы двигаешься… Чуть не сдох.
Лекс бездумно шагал вперед. Они поднимались на взгорки и спускались вниз.
Картина практически не менялась — лишь встретилось небольшое озерцо, в котором сновали туда-сюда мелкие рыбешки.
— Если что, сварим уху, — заметил Андерс. — Или сделаем севиче.
Как ни странно, к концу следующего дня они вышли к побережью острова. Оно тоже выглядело нерадостно. Серая вода с плавающими льдинами — пролив, за которым виднелась такая же безжизненная местность. Камни и чахлые серые сухие травинки меж камней.
И два покинутых домика.
Прямо возле берега, на большой каменной насыпи, стоял кубического вида памятник. Он был собран из шести бетонных плит, на которых укреплена позеленевшая бронзовая доска с рельефными буквами: «Этот камень поставлен членами семьи Мак-Клинток в гордую память об адмирале сэре Фрэнсисе Леопольде Мак-Клинтоке, открывателе судьбы Франклина — 1859. Пролив Белло, 1979».
— Похоже, это в самом деле остров Сомерсет, — сказал Андерс. — В тридцатые и сороковые годы тут существовала фактория Форт-Росс Компании Гудзонова залива. А домики — все, что от нее осталось.
Четверка двинулась к домам. Первый был давно уже заброшен. Возле него торчала старая деревянная мачта — то ли антенна, то ли флагшток. Еще одна, железная и ржавая, валялась рядом.
Второй дом оказался закрыт добротными досками, ими были забраны и окна, и дверь. На доме старинные накладные буквы из позеленевшей меди, лет сто назад, наверное, висевшие на реальном офисе: «Компания Гудзонова залива. 2 мая 1670 года». На двери было написано черным маркером: «Ключ на юго-восточном углу». Он и в самом деле там нашелся.
Консервы, посуда, две печки, солярка в бочках, насос… На втором этаже размещалась небольшая библиотека, а посреди комнаты — шикарный белоснежный унитаз с черным пластиковым мешком-сборником и трубой для вентиляции. На стенах шутливые автографы побывавших здесь, а на полочке — журнал посетителей, который Андерс и Лекс пролистали с неподдельным интересом. Нашлось и несколько карт Канады, пришедшихся весьма кстати.
— Ага, — обрадовался Андерс. — Стало быть, мы вот тут. А через пролив у нас полуостров Бутия.
— Обитаемый?
— Условно, — сказал Андерс, продолжая внимательно рассматривать карту. — На юге, на перешейке, есть мелкий поселок Таллойоак, там даже есть аэропорт. Но до него еще нужно добраться… Конечно, тут будут еще и эскимосские деревеньки, которых на карте нет. Ну и сам полуостров — не подарок. В основном горные плато высотой до пятисот метров. Задолбаемся карабкаться вверх-вниз.
— У нас есть варианты? — прищурился Лекс. Лиска, разогревавшая на плитке бобы со свининой, вопросительно посмотрела на спутников. Лишь привязанный к спинке кровати Эрих не проявил интереса к разговору.
— У нас нет вариантов, — развел руками Андерс. — Вопрос в том, как пересечь пролив.
ГЛАВА 9
ПРИШЕДШИЙ ИЗ ВЬЮГИ
Полуостров Бутия, Канада, 21 августа 2008 года
Ночевали в домике, под уютное гудение печки, напившись кофе, закусив галетами и консервированной ветчиной. Лекс думал, что в такой приятной обстановке сразу вырубится — тем более после беспокойной ночи под открытым небом. Однако он ворочался и так, и сяк, то кутаясь в синтепоновое одеяло, то сбрасывая его, но сон упорно не шел.
Лиска и Эрих, которого на всякий случай привязали к балке за ногу, дрыхли. А вот Андерс, оказывается, бодрствовал.
— Не спится? — тихо спросил он.
— Не-а, — отозвался Лекс, взбивая тощую подушку.
— Скажи… — Андерс помолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать. — Скажи, тебе не кажется иногда, что ты занимаешься совсем не своим делом?
— Кажется, — признался Лекс. — И не иногда, постоянно в башку лезет… Особенно когда началась вся эта поганая круговерть. Я стараюсь отмахиваться. Называю это «не думать о белой обезьяне».