Первой в лагерь, отмеченный на карте как объект 22, вышла группа старшины второго класса Дзиро Ито. Встретил ее командир группы обеспечения сержант Акио Санто. Он поприветствовал старшину и сказал, что обед готов. Диверсанты помылись и занялись обустройством в двух палатках.
В 16.20 подошли основные две группы во главе с командиром отряда майором Райдоном Куроки. Сержант встретил и его, доложил о готовности лагеря.
Куроки все осмотрел и спросил сержанта:
— Вы должны оставаться здесь или следовать в батальон?
— Пока оставаться здесь, — ответил Санто.
Майор взглянул на него и осведомился:
— Что значит пока?
— Таков приказ командира батальона. Находиться в лагере до особого распоряжения.
— У тебя есть связь со штабом батальона?
— Нет, господин майор.
— Как же тогда ты получишь это распоряжение?
— Не могу знать.
— Странно.
Мимо них солдаты пронесли раненого, поместили его в отдельную небольшую палатку.
— Занимайся своими делами, — сказал Куроки сержанту и зашел в эту палатку.
Санинструктор накладывал новые бинты на ноги раненого.
— Как закончишь, зайди ко мне в штабную палатку, — велел ему майор и вышел.
В штабной палатке находился только заместитель командира отряда капитан Одзава.
Куроки снял экипировку, бросил ее на кушетку, покрытую циновкой, расстелил на столике карту.
— Мы выполнили задачу, господин майор, — сказал Одзава.
— Начальную да, но есть и последующие.
— Я в курсе. Просто по этому поводу можно выпить немного саке.
— Нет, — отверг это предложение майор. — Передай, чтобы сюда принесли обед, а ужин — на час позже обычного, потом займись выставлением постов охранения. Удаление от лагеря не менее двухсот метров, в окопах, так, чтобы каждый дозорный видел остальных. Всего подготовить четыре поста. Охранение распределить равномерно по группам, смена — два часа, начиная с восемнадцати ноль-ноль.
— Надолго мы здесь задержимся?
— Нет, — ответил майор. — Занимайся, Эндо!
Не прошло и минуты после ухода заместителя, как в штабную палатку явился санинструктор.
— Разрешите войти, господин майор?
— Входи, Яно.
Сержант зашел, встал у входа.
— Я видел, солдат ранен в ноги, — сказал Куроки.
— Правую пуля только царапнула, а вот левая раздроблена.
— Значит, он сам передвигаться не может?
— Конечно, нет, господин майор. Я сейчас наложил ему шину, перебинтовал, дал обезболивающее.
Майор встал, подошел к санинструктору и произнес:
— Надо поговорить с сержантом Санто, чтобы он забрал раненого в расположение батальона.
— Говорил уже. Он бы рад, но отсюда группа пойдет к границе, ей надо установить еще два таких лагеря.
— У них есть машина?
— Так точно. На себе столько палаток не перенесешь, а еще полевая кухня.
— Да, я как-то не подумал об этом, но грузовик не видел.
— Он за высокой сопкой.
— Понятно. Значит, переправить раненого в батальон мы не можем?
— Никак нет. Но я сделаю носилки, и мы будем носить его.
— Носить? — Глаза майора впились в физиономию санинструктора.
— Другого выхода нет, господин майор.
— И как ты, сержант, представляешь действия отряда с раненым?
— Его можно будет оставлять где-нибудь.
— А с ним и тебя. Но ты в первую очередь член боевой группы и только потом санинструктор. Ты должен не сидеть с раненым, а воевать.
— Я плохо понимаю вас, господин майор.
— Между тем все просто. Раненый должен умереть. Его следовало добить при отходе. Думаю, наши бойцы взяли этого парня с собой, чтобы его телом прикрыться от огня монголов. То, что не произошло на поле боя, должен сделать ты здесь, в лагере.
Санинструктор отшатнулся и сказал:
— Но, господин майор, этот солдат — Гута, брат лейтенанта, помощника начальника штаба батальона.
— Что ж, тем лучше.
Сержант не смог скрыть удивления:
— Чем лучше, господин майор?
— Меньше болтать будешь о том, что умертвил раненого. Вернее, ты будешь молчать о том, что он умер от какого-то препарата, а не от ранения.
— Но ранение в ногу.
— Не тебе мне объяснять, почему умрет солдат, раненный в ногу.
— Если только от потери крови.
— Вот видишь, ты начал соображать. Чтобы лейтенант Гута не пристрелил тебя за брата, сделай все аккуратно и тихо. И никаких вопросов! Через десять минут ты должен доложить мне, что рядовой второго класса Гута умер. Иди!