Уже 28 мая, то есть практически сразу после гибели эскадрильи Балашова, командир 57-го ОК комкор Фекленко писал в боевом донесении на имя начальника Генерального штаба РККА Шапошникова, что японская авиация господствует в воздухе, что наши летчики не в состоянии прикрыть наземные войска, и что удержать плацдарм на восточном берегу Халхин-Гола можно только с большими потерями от авиации противника ‹16›.
Москва отреагировала незамедлительно. Буквально на следующий день с Центрального аэродрома в Монголию вылетели три новейших, только что приобретенных в США транспортно-пассажирских «Дугласа» DC-3. За штурвалами сидели выдающиеся летчики Александр Голованов (личный пилот и порученец Сталина, впоследствии – Главный маршал авиации), Виктор Грачев и Михаил Нюхтиков.
А в пассажирских салонах «Дугласов» собралась буквально вся элита советских ВВС – 48 лучших боевых летчиков и специалистов, в том числе 11 Героев Советского Союза во главе с заместителем начальника Военно-Воздушных Сил РККА комкором Я. В. Смушкевичем. Среди тех, кто летел с ним, были ветераны войн в Китае и в Испании пилоты Борис Смирнов, Евгений Антонов, Александр Гусев, Сергей Грицевец, Николай Герасимов, Григорий Кравченко, Виктор Кустов, Иван Лакеев, Александр Николаев, Леонид Орлов, Виктор Рахов и другие.
На трех камуфлированных «Дугласах» DC-3 в Монголию прибыла группа опытных советских летчиков во главе с заместителем начальника ВВС Яковом Смушкевичем. На снимке – «Дуглас» на аэродроме Улан-Батор. Фото П.Трошкина.
DC-3 в полете по маршруту Чита – Улан-Батор. Фотоснимок сделан через иллюминатор другого «Дугласа».
Им предстояло взять в свои руки организацию летной и боевой подготовки авиачастей, а также лично принять участие в боевых действиях, встав во главе полков и эскадрилий. Комкору Смушкевичу было поручено возглавить советскую авиагруппировку на Халхин-Голе (в шифрованных документах он значился под характерным псевдонимом «Отец»).
Маршрут «Дугласов» пролегал через Свердловск, Омск, Красноярск, Иркутск и Читу. Здесь летчики-истребители пересели на боевые самолеты и далее летели уже самостоятельно. Транспортники приземлились на авиабазе Баин-Тумен 2 июня.
Штурманы «Дугласов» Иван Душкин и Иван Прянишников.
Полковник Куцевалов в «Описании боевых действий…» писал, что «прибытие группы «Отца» всколыхнуло сознание летного состава» ‹4›. Не отвлекаясь на эмоции, надо отметить, что новое руководство действительно проделало большую организационную работу. В частности, была налажена боевая учеба, оборудован целый ряд новых взлетно-посадочных площадок вблизи от линии фронта, улучшено снабжение авиачастей. Этому способствовало временное затишье, установившееся на фронте с начала июня. В течение почти трех недель воздушных боев не было, и руководство советских ВВС старалось в полной мере использовать передышку.
В район боевых действий перебрасывались новые эскадрильи. Изношенные и морально устаревшие машины выводились из боевого состава полков. Численность советской авиации на 21 июня представлена в таблице:
ЧИСЛЕННОСТЬ СОВЕТСКИХ ВВС В РАЙОНЕ КОНФЛИКТА НА 21.06.39
|| И-16 | И-15бис | СБ | Р-5Ш | ВСЕГО ||
70-й иап || 60 | 24 | – | – | 84 ||
22-й иап || 35 | 32 | – | – | 67 ||
38-й сбп || – | – | 59 | – | 59 ||
150-йсбп || – | – | 76* | 15 | 91 ||
ИТОГО || 95 | 56 | 135 | 15 | 301 ||
*Из них 26 «модернизированных самолетов последней конструкции», то есть с моторами М-103 и трехлопастными винтами изменяемого шага. На 76 машин 150-го сбп имелось 57 боеготовых экипажей, в остальных отсутствовали стрелки-радисты (1).
Численный состав японской авиации оценивался нашей разведкой в 260 самолетов, из которых 125 составляли истребители. Истинная картина выглядела иначе. Японцы в конце мая – начале июня действительно заметно усилили свою авиагруппировку в зоне конфликта, однако ее численность все равно намного уступала советским разведданным. К середине июня в нее входили следующие части и подразделения:
ЧИСЛЕННОСТЬ ЯПОНСКИХ ВВС В РАЙОНЕ КОНФЛИКТА НА 16.06.39
1-й сентай | 2 чутая | 23 истребителя Ки-27* ||
11-й сентай | 4 чутая | 36 истребителей Ки-27 ||
24-й сентай | 2 чутая | 19 истребителей Ки-27 ||
10-й сентай | 1 чутай | 6 разведчиков Ки-15 ||
1 чутай | 6 легких бомбардировщиков Ки-30 ||
12-й сентай | 2 чутая | 12 бомбардировщиков «Фиат» BR.20 ||
15-й сентай | 1 чутай | 6 разведчиков Ки-15 ||
1 чутай | 6 многоцелевых самолетов Ки-36** ||
61-й сентай | 2 чутая | 12 бомбардировщиков Ки-21 ||
ВСЕГО || 126 самолетов ||
*Полк в середине июля переброшен в Харбин из Японии.
**В японских документах проходит как самолет непосредственной поддержки наземных войск, то есть легкий бомбандировщик, ближний разведчик, корректировщик и самолет связи.
Большинство японских самолетов базировалось на аэродромах Хайлар и Чанчунь. Первый из них находился в 150, а второй – почти в 600 километрах от района боевых действий. Только 19 истребителей 24-го сентая стояли «на передовых позициях» – у городка Ганчжур (он же Канджур или Канджур-Миао), что примерно в 40 километрах от линии фронта ‹33›.
Разумеется, эскадрильи из Чанчуня не могли быстро отреагировать на внезапное обострение ситуации. Для их переброски на фронт (вместе с наземными службами) требовались, по крайней мере, сутки. Но японцы пока еще чувствовали себя уверенно. После «феноменальных» майских побед они оптимистично полагали, что им не стоит опасаться советских самолетов, сколько бы их ни было.
Советские авиаторы – участники боев на Халхин-Голе на фоне «Дугласа». Крайний слева в переднем ряду – заместитель начальника ВВС Я.В.Смушкевич, второй – летчик-истребитель подполковник И.А.Лакеев, крайний справа – военинженер 1-го ранга И.А.Прачик.
Загадка 22 июня
Двадцатого июня вооруженные столкновения на восточном берегу Халхин-Гола возобновились. Батальон 149-го пехотного полка при поддержке роты бронеавтомобилей атаковал японский военный лагерь в районе Дебден-Сумэ, но, потеряв пять человек убитыми и три броневика, был вынужден отойти на исходные позиции. В последующие несколько дней на земле шли «бои местного значения», в которых ни одна из сторон не добилась заметных успехов.
Одновременно возросла активность как советской, так и японской авиации. Японцы стремились удержать, а наши – отвоевать господство в воздухе, утраченное в майских боях. К началу третьей декады июня советское командование решило, что наша авиагруппировка уже достаточно сильна, чтобы «очистить небо» над фронтом от самолетов противника. 22 июня, ровно за два года до начала Великой Отечественной войны (такое вот интересное совпадение), это вылилось в крупнейшее с начала конфликта воздушное сражение. В нем участвовали пилоты обоих советских истребительных полков и 24-го истребительного сентая императорской армии Японии.
Согласно «Описанию боевых действий…», события того дня развивались следующим образом. Утром над степью стоял туман, рассеявшийся только после полудня. Примерно в 15.00 несколько групп советских истребителей, взлетевших с аэродромов Тамсаг-Булак, Матат-Сомон и ряда других площадок, направились в сторону Халхин-Гола и озера Буир-Нур. Всего в воздух поднялось 105 самолетов – 56 И-16 и 49 И-15бис. Группы шли, не видя друг друга, так как расстояния между ними достигали нескольких десятков километров.
Первой вступила в бой группа самолетов 22-го полка, состоящая из эскадрильи старшего лейтенанта Савкина (12 И-16) и эскадрильи капитана Степанова, опытного летчика, ветерана войны в Испании (девять И-15бис). Над горой Хамар-Даба японцы в количестве «не менее 30 самолетов» сверху обрушились на эскадрилью Савкина. Комэск сразу был ранен и со снижением вышел из боя. Его подчиненные приняли это за сигнал к отступлению. Эскадрилья «рассыпалась» в разные стороны и больше в бою не участвовала.