том и легла на грудь. Тут же вернувшись, холодная волна ужас затопила вспышку гнева, и серые глаза вновь наполнились слезами. - Нет... силы небесные, нет!.. Прошу... я... я... пожалуйста... Новый поцелуй. Уже не так резко. Спокойнее. Бережней. Мягче. И дольше. Так долго, что скованное напряжением тело девушки начало медленно расслабляться, таять, как кусок льда под ласковыми лучами весеннего солнца. Вот руки Амитис сами собой ложатся халиду на плечи, вот она прижимается к нему, обнимает. Как мужчину. Мужа. - То-то же, - в очередной раз усмехнулся Кхафиец, когда царевна со стоном разорвала поцелуй. Девушка просто не могла иначе: эта его нежность, она была невыносимо... долгой? Мучительной? Сладкой? Алебастрово-белые щёки вновь покрылись румянцем; не говоря ни слова, Амитис уткнулась лицом халиду в плечо. Его рука легла на хрупкие плечи, прошлась по спине, ниже. Царевна вздрагивала, но почему-то не отстранялась. Не хотела отстраняться. Прикосновения Кхафийца вдруг оказались не такими уж противными, а сам он - не таким извергом, как твердили слухи. Ведь разве стал бы изверг так поступать? Да он бы, не церемонясь, просто изнасиловал Амитис и ушёл, оставив давиться слезами. - К-как вас зовут?.. - спросила девушка, заставив себя поднять взгляд. Щёки по-прежнему пылали - и было отчего! Она лежит в постели с мужчиной, с мужем, но при этом даже не знает его имени! Позор! - Моё полное имя длинное. Но тебе, мышка, я, так уж и быть, позволю называть меня просто Кадир. И опять, опять эта усмешка! - Хватит надо мной смеяться! - снова вскинулась царевна. - Довольно! А иначе... иначе... - И что же? - Халид перевернулся, и она снова оказалась прижата к шёлковым подушкам. - Давай-ка, позабавь меня. Внутри у Амитис всё кипело, серые глаза пылали гневом. Но девушка молчала. А ведь и впрямь: что она может? Против мужчины, против закалённого воина? Снедаемая злостью, царевна попыталась хотя бы просто сбросить наглеца, смевшего насмехаться над дочерью Аксара Великого. Увы, под тяжёлым мужским телом она могла лишь беспомощно извиваться. - Пустите меня! Пустите! Кхафиец лишь смеялся. - А иначе? И тут в руку Амитис, словно сама собой, легла рукоять того кинжала. - Вот! Не задумавшись даже на мгновение, девушка, выхватив из ножен, приставила его к горлу халида. Тот лишь вскинул бровь. - Решила меня убить? Ну давай. - Языки пламени в чёрных глазах разгорались всё ярче. - Но если не сумеешь, то выйдешь отсюда только тогда, когда я буду тобой доволен. Такие слова, да ещё взгляд... Нет, она выдержит! Выдержит! Сумеет! Справится! Справится... Халид нагнулся ещё ниже - лезвие кинжала впилось в кожу. Крови пока не было, но Амитис охнула. - Ну же. - Голос всё также спокоен, но взгляд... Пробирал до костей. Пугал. И одновременно завораживал. - Давай, девочка. Иначе пощады не жди. Я тебя растерзаю. Царевна смотрела, не в силах оторваться. Удар сердца. Другой, третий. Страшно! Но не только. Проклятый Кхафиец! Нет. Кадир. Муж. Ослабев, рука с кинжалом упала обратно на подушки. Халид вновь усмехнулся. - Я предупреждал. Он был настойчив, но не напорист, не резок. Отводил судорожно прижатые к груди руки, касался, целовал. Заставлял всё тело ныть, истекая сладостью, заставлял метаться, извиваться под его руками и губами. Амитис стонала. Её ладони скользили по широким плечам, пальцы зарывались в густые волосы. Хотелось ещё. Не просто ласк, не просто поцелуев. Чего-то другого, чего-то более... жаркого. Сильного. Что избавит от томящей всё тело сладости. - Пусти меня. В голосе появилась едва заметная хриплость, но по-прежнему твёрд, по-прежнему приказывает. Амитис не может противиться. Не хочет. Колени расходятся, несколько мгновений, и их уже не свести. - Обними меня. Крепче. Да. Сначала будет больно. Но только однажды. Только в первый раз. - Я-а не боюсь... я... я... х-хочу... Кхафиец подался вперёд. До этого мягкое и податливое, тело девушки снова напряглось и будто бы окаменело. Забыв о своих же обещаниях всего несколько мгновений назад, Амитис взмолилась, заклиная мужа остановиться. Но халид своё слово держал твёрдо: невзирая ни на какие просьбы, он не останавливался ни на мгновение. И постепенно мольбы прекратить ужасную пытку начали превращаться в стоны. Полные томления, долгие, протяжные. Громкие. И всё громче, громче. Громче... ...На следующий день Амитис проснулась поздно и в одиночестве. Голова чуть кружилась, но всё тело переполняла странная лёгкость. Может, всё то, что было вчера, ей просто приснилось? О нет, на такие сны её разум просто не способен. Значит, это правда? Теперь она - халиди, жена владыки Кхафа? Осознав эту нехитрую истину, какая-то часть души Амитис расстроилась и опечалилась, но другая... Взгляд серых глаз упал на всё ещё лежащий в постели кинжал. - Что любит халид? - требовательно спросила Амитис у одной из тех служанок, что помогали одеваться. - Рассказывай, я хочу знать всё.