Выбрать главу

И, услышав о Камар аз-Замане, Марзуван все вспомнил, так как он слышал рассказы о нем в других странах и пришел сюда в поисках его, но он притворился незнающим и спросил везиря: «А кто такой Камар аз-Заман.» — и везирь отвечал ему: «Это сын султана Шахрамана, и он болен и лежит в постели; ему нет покоя, и он не ест, не пьет и не спит ни ночью, ни днем. Он близок к смерти, и мы отчаялись, что он будет жить, и уверились в его близкой кончине. Берегись же долго глядеть на него и смотреть не на то место, куда ты ставишь ногу: иначе пропадет твоя и моя душа».

«Ради Аллаха, о везирь, — сказал Марзуван, — я надеюсь, что ты расскажешь мне об этом юноше, которого ты мне описал. В чем причина того, что с ним?» — «Я не знаю причины, — отвечал везирь, — но только его отец три года назад просил его, чтобы он женился, а Камар аз-Заман отказался, и отец разгневался на него и заточил его. А наутро юноша стал утверждать, что он спал и видел рядом с собою девушку выдающейся красоты, чью прелесть бессилен описать язык, и сказал нам, что снял с ее пальца перстень и сам надел его, а ей надел свой перстень. И мы не знаем того, что скрыто за этим делом. Заклинаю же тебя Аллахом, о дитя мое, когда поднимешься со мною во дворец, не смотри на царского сына и иди своей дорогой: сердце султана полно гнева на меня».

И Марзуван подумал: «Клянусь Аллахом, это и есть то, что я ищу!» А потом Марзуван пошел сзади везиря и пришел во дворец, и везирь сел у ног Камар аз-Замана, а Марзуван — у того не было другого дела, как идти, пока он не остановился перед Камар аз-Заманом и не посмотрел на него. И везирь умер живьем от страха и стал смотреть на Марзувана и подмигивать ему, чтобы он шел своей дорогой. Но Марзуван притворился, что не замечает его, и смотрел на Камар аз-Замана. И он убедился и узнал, что это тот, кого он ищет, и он воскликнул: «Слава Аллаху, который сделал его стан подобным ее стану и его щеку такой, как ее щека, и цвет его лица таким же, как у нее!»

А Камар аз-Заман открыл глаза и стал прислушиваться к словам Марзувана, и, когда Марзуван увидел, что Камар аз-Заман прислушивается к его словам, он проговорил такие стихи:

Я вижу, взволнован ты и стонешь в тоске своей, И склонен устами ты красоты хвалить ее.
Любовью охвачен ты иль стрелами поражен? Так держит себя лишь тот, кто был поражен стрелой.
Меня напои вином ты в чаше, и спой ты мне, Сулейму и ар-Ребаб и Танум ты помяни.
О, солнце лозы младой — дно кружки звезда его, Восток — рука кравчего, а запад — уста мои.
Ревную бока ее к одежде ее всегда, Когда надевает их на тело столь нежное.
И чашам завидую, уста ей целующим, Коль к месту лобзания она приближает их.
Не думайте, что убит я острым был лезвием, — Нет, взгляды разящие метнули в меня стрелу.
Когда мы с ней встретились, я пальцы нашел ее Окрашенными, на кровь дракона похожими,
И молвил: «Меня уж нет, а руки ты красила! Так вот воздаяние безумным, влюбившимся!»
Сказала она и страсть влила в меня жгучую Словами любви, уже теперь нескрываемой:
«Клянусь твоей жизнью я, не краской я красила, Не думай же обвинять в обмане и лжи меня.
Когда я увидела, что ты удаляешься, — А ты был рукой моей и кистью и пальцами, —
Заплакала кровью я, расставшись, и вытерла Рукою ее, и кровь мне пальцы окрасила».
И если б заплакать мог я раньше ее, любя, Душа исцелилась бы моя до раскаянья.
Но раньше заплакала она, и заплакал я От слез ее и сказал: «Заслуга у первого!
Меня не браните вы за страсть к ней — пометите, Любовью клянусь, по ней жестоко страдаю я.