Халиф на час

Хоть я знающий, но не знаю, как описать тебя,
И растерян я, и не ведаю, что сказать теперь.

Коль скажу я: «Солнце!» — заката нет красоте твоей
Для очей моих, но закатится солнце всякое.

Совершенна так красота твоя! Описать ее,
Кто речист, бессилен, — смутит она говорящего.

Потом евнух поставил Камар аз-Замана за занавеской, висевшей на двери, и Камар аз-Заман спросил его: «Какой способ тебе приятнее: чтобы я вылечил и исцелил твою госпожу отсюда или чтобы я пошел к ней и вылечил ее по ту сторону занавески?» И евнух изумился его словам и сказал: «Если ты вылечишь ее отсюда, это увеличит твои достоинства».

Тогда Камар аз-Заман сел за занавеской и, вынув чернильницу и калам, взял бумажку и написал на ней такие слова: «Это письмо от того, кого любовь истомила, и страсть погубила, и печаль изнурила, кто на жизнь надежды лишился и в близкой кончине убедился. И нет для сердца его болезного помощника и друга любезного, и для ока, что ночью не спит, нет никого, кто заботу победит. И днями он в пламени сгорает, а ночами, как под пыткой, страдает, и тело его худоба изводит, но гонец от любимого не приходит».

А потом он написал такие стихи:

Пишу, и душа моя тебя поминает лишь,
И веки сгоревшие не слезы, а кровь струят.

Печаль и страдания на тело надели мне
Рубаху томления, и в ней я влачу его.

Я сетовал на любовь, любовью терзаемый,
И нет для терпения местечка в душе моей.

К тебе обращаюсь я: «Будь щедрой’ и кроткою
И сжалься» — душа моя в любви разрывается.

А под стихами он написал такие созвучия: «Сердец исцеленье — любимым единенье. Кого любимый терзает, того Аллах исцеляет. Кто из нас или из вас обманщиком будет, тот желаемого не добудет. Нет лучше, чем любящий и верный любимому, что суров безмерно».

И он написал, подписываясь: «От безумно влюбленного, любящего, смущенного, любовью и страстью возбужденного, тоской и увлечением плененного Камар аз-Замана, сына Шахрамана, — единственной во все времена, что среди прекрасных гурий избрана, госпоже Будур, чей отец — царь аль-Гайюр. Знай, что ночи провожу я в бденье, а дни свои влачу в смущенье, больной, истощенный, любящий, увлеченный, многие вздохи испускающий, обильные слезы проливающий, любовью плененный, тоской умерщвленный, с душою, разлукой прожженной, страсти заложник, недугов застольник. Я бодрствующий, чье око сном не смежается, влюбленный, чьи слезы не прекращаются, и огня сердца моего не погасить, а пламени страсти не сокрыть».

А потом Камар аз-Заман написал на полях письма вот какой превосходный стих:

Привет мой из сокровищ благ господних
Тому, кто держит и мой дух и сердце.

А заканчивая письмо, он, наконец, написал еще:

Я перстень послал тебе, что в день единения
Я взял своему взамен, — пришли же мне перстень мой.

Потом Камар аз-Заман положил перстень Ситт Будур в свернутую бумажку и отдал ее евнуху, а тот взял ее и вошел с нею к Ситт Будур. И царевна взяла бумажку из рук евнуха и, развернув ее, увидала, что в ней ее перстень, — он самый, — и прочитала бумажку, а когда она поняла ее смысл, то узнала, что письмо от ее возлюбленного и что это он стоит за занавеской. И ее ум улетел от счастья, и грудь ее расправилась и расширилась, и от избытка радости она произнесла такие стихи:

Горевала я, как пришлось с тобой разлучиться нам,
И пролили веки потоки слез в печали.

И поклялась я, что когда бы время свело нас вновь,
О разлуке бы поминать не стал язык мой.

Налетела радость, но бурно так, что казалось мне,
Что от силы счастья меня повергла в слезы.

О глаза мои, ныне слезы лить уж привычно вам,
И вы плачете и от радости и с горя.

А когда Ситт Будур окончила свои стихи, она тотчас поднялась, и, упершись ногами в стену, с силой налегла на железный ошейник, и сорвала его с своей шеи, а потом она порвала цепи и, выйдя из-за занавески, бросилась к Камар аз-Заману и поцеловала его в рот, как клюются голуби, и, обняв его от сильной любви и страсти, воскликнула: «О господин мой, явь это или сон? Неужели Аллах послал нам близость после разлуки? Слава же Аллаху за то, что мы встретились после того, как потеряли надежду!»

И когда евнух увидал, что она в таком состоянии, он выбежал бегом и, придя к царю аль-Гайюру, поцеловал землю меж его рук и сказал: «Знай, о мой владыка, что этот звездочет — шейх звездочетов и ученее их всех. Он вылечил твою дочку, стоя за занавеской и не входя к ней». — «Посмотри хорошенько, верная ли это весть!» — сказал царь. И евнух ответил: «О господин, встань и взгляни на нее, она нашла в себе столько сил, что порвала железные цепи и вышла к звездочету и принялась его целовать и обнимать».