Кот шмыгнул в кресло. Витя привстал. Ощупал себя руками. Опустил ноги на пол. Стянул футболку. Тяжело снял джинсы. «А если не драка? А если сто пятая?» Мысль об убийстве повергла парня в шок. Похмельный страх ухватил за глотку. Очень быстро Витино состояние стало античеловеческим. Спасаясь, он придумал план. Во-первых, загрузить окровавленные вещи в стирку. Во-вторых, собрать сумку на случай ареста. Если ехать в СИЗО, то хотя бы с чаем и сигаретами. В-третьих, выяснить, откуда кровь. Точнее, что случилось прошлой ночью. Четвертым пунктом был пункт психологический: не бояться домофона, телефонных звонков, элементарно выйти на улицу. Первые два пункта Витя выполнил легко. Даже больноголовый человек способен включить стиральную машину и положить чай, конфеты, сигареты в рюкзак.
От четвертого пункта Витя отказался, потому что как не бояться-то, когда со всех сторон конкретная неизвестность? Третий пункт напоминал огромный пластырь размером с тело, который надо было сорвать, но можно было и не срывать, то есть — не торопиться. К сожалению, в Витином случае «не торопиться» означало «ждать». Ждать было тем более сложно, ведь убедить себя в винном происхождении пятен парень не смог. Футболка и джинсы пахли кровью. Не спиртом, не кислинкой какой-нибудь, а именно металлом и животинкой, что не носом даже ощущается, а чем-то другим. Не решаясь выйти на улицу или хотя бы позвонить друзьям, Витя откупорил бутылку «Балтики» и стал гадать, кого бы он мог убить. На второй бутылке головная боль откатилась к прежнему градусу.
По здравому рассуждению, Витя мог убить кого угодно. Конечно, скорее всего, это был мужик. Или зловредная женщина. А может, он убил собаку, которая на него напала?
Вскочив, парень проверил нож. Тот лежал в джинсовке и был совершенно чистым. Костяшки! Кулаки. Должны же остаться хоть какие-то следы! Оглядев руки, Витя следов не нашел. Раздевшись догола, он завертелся перед зеркалом. Ни синяков, ни царапин. Чисто. Все эти операции взволновали парня. Либо он сработал очень уж профессионально, либо... Второе «либо» никак не приходило на ум. Либо ибо. Конкретная неизвестность уложила Витю в кровать. Телефон лег рядом. Парень понимал, что надо звонить, но боялся. Решившись, он набрал номер кореша Вадяна.
Полминуты его оглушали гудки. Наконец в трубке раздался сонный голос:
— Ну чего?
— Вадян, пт.
— Витя, я сплю...
— Я быстро. Чё вчера было?
— Да ничё. Пробухнулись у «Агата» и по домам пошли.
— Я весь в крови проснулся. Махались с кем-то?
— Нет. Витя, давай потом поговорим...
— Откуда у меня тогда кровь?
— Не знаю. Ты с Игарой уходил. Ему позвони.
Сбросив Вадяна, Витя набрал Игару:
— Привет, Игорь.
— Какого хера, Витя? Семь утра!
— Да знаю, знаю. Мы с тобой вместе вчера домой шли?
— Вместе. Что случилось?
— Я в крови проснулся. Весь.
— Офигеть. Мы никого не били. Не знаю, где ты вляпался. Может, это не кровь?
— Кровь.
— Хм... Ты с Гусем у подъезда оставался, когда я ушел. Наверное, его и отмудохал.
— Гусь мусориться не будет.
— Не будет. Зайди к нему. Я правда не в курсе, где ты назехерил.
Витя сбросил вызов и долго сидел на табуретке в коридоре, щурясь на дверь. Выйти из квартиры было сложно. Вдруг там засада мусорская? Или труп? Гусь, например? Гусь был алкашом и ничтожеством (это не всегда синонимы). Сидеть за него Вите казалось особенно обидным. С другой стороны, лучше уж за Гуся зону топтать, чем за хорошего человека или, упаси Бог, женщину. Мысль о мертвом ребенке лежала на самом донышке Витиного сознания и тихо его разлагала.
Витя вышел из квартиры крадучись. Он жил на восьмом этаже, а Гусь на девятом. Следов «кровавой бани» в подъезде не обнаружилось. Перепрыгивая через две ступени, Витя взлетел наверх. Вдавил кнопку звонка. Он только вышел крадучись, а потом как бы бросился в омут. Дверь открыла тетя Галя.
— Чего тебе, Витя?
— Мне бы Сашку...
— В больнице Сашка. Ночью на «скорой» увезли.
Витя ощутимо вздрогнул. «Все-таки Гусь. Вот я урод!»
Парня накрыли противоречивые эмоции. С одной стороны, он был рад, что все прояснилось. С другой — Гуся было жалко.
— А что случилось? Избил кто-то?
— Да кому он нужен. Панкреатит обострился. Нельзя же так жрать с панкреатитом.
Из Вити точно выпустили воздух. Когда безумный мир обретает стройность, а потом ломается опять — это больно.
— А точно панкреатит? Может быть, еще и избили? Все вместе?