— Что дальше с нами будет?
— Дальше мы поедем в Пермь и будем жить у меня. Если ты этого хочешь.
— Хочу. А как же твой роман?
— Да наплевать. Буду писать рассказы, как раньше. Теперь моя Литература никуда от меня не денется.
Женя сиял. Литература нахмурилась.
— Ну, я не знаю, хорош ли ты в постели...
— Что?!
— Шучу... А если я сорвусь?
— Снова поедем в Окуловку. Собирайся. Мы уезжаем.
И они уехали. Мимо Острожкинского храма, «Башни смерти», на старом «Икарусе» прямиком к историческому автовокзалу. Правда, в этот раз Женя не смотрел на все это в историческом ключе. Да и как смотреть-то, когда вокруг столько все еще живых людей? Поэтому Женя просто ехал домой и думал о литературах.
Стрелка
Слякотная осень. Я проснулся трезвым и злым, потому что уже неделю ничего не происходило. Сейчас, когда мне тридцать восемь, я радуюсь отсутствию событий, а в двадцать два я проклинал покой. В двадцать два у меня не было души, у меня было тело и дух. Тренированное тело и наглый дух. Мне нравилось играть в кошки-мышки с операми, нравилось драться, нравилось ехать на стрелку под музыку Наговицына, нравилось срываться с цепи и давать волю своим демонам. Я еще не научился получать удовольствие от их укрощения. Мне даже в голову не приходило, что демонов можно укрощать.
Я проснулся, отжался сотку от пола, поболтался на турнике, растянул маваши, почистил зубы, съел два вареных яйца и грустно сел у окна. Я так уже неделю сидел, потому что блядский покой образовался. Ни стрелки, ни делюги, ни даже самого завалящего рамсилова на горизонте не наблюдалось. Нет, я, конечно, ходил в зал и тусовался на «пятаке», но это ведь совсем не то. Рутина. Вата. Будни.
Я смотрел в окно и думал, чего бы такого крутого и денежного провернуть, когда мой домашний телефон ожил.
Самураи так меч не выхватывают, как я схватил трубку.
— Алло!
— Петр? Петенька!
— Кто говорит?
— Это Лена!
— Какая Лена?
— Из школы. Мы в десятом классе вместе учились.
Охренеть. Я эту Лену раньше любил как не знаю кто. Но чисто платонически. Школота, чё тут скажешь.
— Понял. Узнал. Сто лет, сто зим...
— У меня беда, Петь.
— Что случилось?
— Я в Екатеринбург учиться уехала. У меня тут жених. Он дорогу перешел уралмашевским. Его поставили на счетчик. В милицию Кеша боится идти. Завтра надо отдавать деньги.
— Сколько?
— Пятнадцать тысяч долларов.
— Нехило. От меня чего хочешь?
— Ты не мог бы помочь?
— В смысле?
— Ну, поговорить с уралмашевскими.
Я замолчал. Гнать в Ебург и рамсить с местными — это, конечно, жесть жестяная. С другой стороны, а кто они такие? Не из мяса, что ли? Да и Ленка девка сладкая. А жених это ведь еще не муж. Под благородным соусом можно и заново любовь закрутить.
— Когда стрелка?
— Завтра в десять вечера.
— Где?
— На Уралмаше.
— Вы чё, с дуба рухнули? А чё не сразу в морге?
— Ты о чем, Петь?
— Стрелки всегда забиваются на нейтральной территории. Это ж азбука. Твой жених кто?
— Предприниматель.
— Понятно. Барыга. Чего он там наблудил?
— Ничего не наблудил. Просто за крышу не захотел платить.
— А пиписька-то у него выросла, чтоб такого не хотеть?
Лена промолчала. Говорить, что выросла, как-то глупо, ведь она же мне позвонила. А говорить, что не выросла, обидно, жених все-таки.
— Ладно, Лен. Диктуй адрес. Вечером буду у тебя. Водочку готовь. Я с похмелья люблю на стрелки ездить.
— Почему?
— Потому что злой как собака.
Записав адрес, я положил трубку и задумался. Потом по очереди набрал Вову Гордея, Жеку, Валеру Карпа и Диму Снайпера. Первым приперся Дима, потому что он жил подо мной. То есть не по жизни подо мной, а квартира у него внизу находилась.
— Чайку, Димон?
— На пару хапков.
— Без бэ. Делюга есть.
— Излагай.
— Помнишь, я тебе по бычке про Лену рассказывал?
— Это которой ты не вдул?
— Это которую я любил.
— Ну да. Любил и не вдул.
— Тут ваще не про вдул. Она щас в Ебурге живет.
— И чё?
— А то, что еённый жених коммерс.
— И чё?
— Чё-чё. Уралмашевские на счетчик его поставили.
— Скока просят?
— Пятнадцать кусков.
— Зелени?
— Нет, блядь, деревянных.
— Аппетит.
— Предлагаю сгонять туда. Урезать пацанам желудочки.
— Нас самих там урежут по самое не балуйся.
— Ссышь?
— Ссу. Они крутые, мы крутые, вот хули из этой встречи получится?
— Двенадцать кусков получится. Лучше один раз нам и двенадцать, чем постоянно им и пятнадцать. Арифметика.