Закончив говорить по телефону, кадровичка выбралась из своего закутка и подошла ко мне. Я поспешно вскочил. Вскакивать тоже надо уметь. Попробуйте вскочить на ноги так, чтобы женщина поняла, что вы не просто так вскочили, что вы не перед всеми женщинами так вскакиваете, а только ради нее.
— Есть одна вакансия, но вам она вряд ли подойдет.
— Почему?
— Ну, это грузчик-экспедитор.
— Я готов. Когда приступать?
— Сейчас оформим документы, и завтра можете выходить на смену. У вас ведь высшее образование?
— Разумеется. Вот.
Я положил на стол липовый диплом, липовый СНИЛС, липовый ИНН, липовый паспорт и липовую трудовую. С паспортом проще всего получилось: срезал бритвой фотку знакомого бомжа, а на пустое место вклеил свою. Самолетом, конечно, с таким паспортом лучше не летать, а вот на завод устроиться — вполне. К тому же я не планировал задерживаться надолго. Афера любит легкость, а когда долго — обязательно какая-нибудь тяжесть возникнет.
— У вас педагогическое образование?
— Да, но вы ведь знаете, сколько получают учителя? Кадровичка улыбнулась. Несмело, как вдова. Вдова вдовцу, хе-хе.
— У нас тоже зарплата небольшая. Восемнадцать тысяч плюс премия.
— На первое время — нормально. Осмотрюсь и сделаю у вас головокружительную карьеру.
— У нас.
— Что?
— Уже у нас.
— Да. Уже у нас.
В воздухе повисла пикантная двусмысленность. Это было лишним. Свидание и прочие сопли не входили в мои планы.
— Живете там, где прописаны?
— Конечно.
— То есть в сорок втором доме? На Пролетарке?
— Совершенно верно.
— А я в тридцать восьмом.
— Надо же! Так мы соседи.
Тут меня понесло, и я брякнул:
— Не хотите вечером прогуляться?
Со мной такое бывает — я как бы подчиняюсь роли, то есть стремлюсь к правдоподобному развитию персонажа, даже когда это вредит делу. Но здесь и кадровичка попалась интересная. Чувствовалась в ней какая-то глубина. Понятно, что я хотел чуть-чуть пощипать заводик и свалить в родную Мотовилиху. Однако не в одних же деньгах счастье? Хотя это я гоню, потому что именно в них.
— Хочу. Меня Ксения зовут.
— Антон. Где встретимся?
— Давайте в семь вечера у банка?
— Отлично. Мне сейчас куда?
— Выйдите из кабинета и сразу налево.
— А там что?
— Там вас сфотографируют на пропуск. Вот. Ваши документы. Трудовую я оставляю у себя.
— Тогда до вечера, Ксения?
— До вечера, Антон.
Вечером мне, понятное дело, пришлось переться к банку. В Мотовилиху я не поехал. Скоротал денек на малине за картишками. С заводом расклад выходил такой. Либо щипать его по-крупному — гасить водилу и уводить фуру с металлом. Либо по мелочи — тырить катушку медного кабеля через одну интересную дыру в заборе. Затихариться на заводе и дождаться ночи проще простого. Привезти катушку погрузчиком к дыре тоже не проблема. С катушкой вернее, но выхлоп всего пол-ляма. С фурой можно загреметь, зато и навар пять миллионов. Подельники не олени. Я не олень. Опера из УГРО не олени. Слишком много неоленей, чтобы все прошло гладко. Доиграв круг-стук, я остановился на катушке кабеля. Нахер. От пяти лямов мокрым пахнет, а тут еще эта Ксения.
К банку я подошел без пяти семь. Отгуляю скромно, завтра стырю катушку — и привет-пока. На юг мотану. Люблю гастроли. Там вообще можно просто спать с женщинами, а утром уходить с их сумочками в рассвет. Ксения пришла ровно в семь. В сарафане. Легкая такая струящаяся ткань аппетитно-бежевого цвета. И лицо другое. Будто она на работе маску надевает, а тут сняла, а под маской — жизнь. Блин, нет ничего вульгарнее влюбленного маравихера.
— Потрясающий сарафан!
— У вас все потрясающее, Антон.
— В смысле?
— Ну, сначала вышивка, теперь сарафан.
— Я вам не льщу. Говорю, что вижу.
— Куда пойдем гулять?
— Я недавно переехал, так что плохо знаю эти места. Ведите!
— Можно погулять по экологической тропе.
— Тут такая есть?
— Да. На Сочинской начинается.
— Тогда вперед!
Когда мы вошли в лес (до леса мы шли не молча, но так — обмениваясь ничего не значащими фразами), Ксения вдруг взяла меня под руку и прошептала:
— Не оборачивайтесь. За нами идет мой муж.
Я, понятно, обалдел. Какой муж — картина же?! Будущее утонуло в нитяном море.
— Простите, я не понимаю...
— Я недавно развелась. Он меня избивал. А теперь преследует.
— А как же полиция? Полиция как же!
Первый раз в жизни я заговорил про полицию.
— Участковому все равно. Я обращалась. Писала заявление. Насилу упросила, чтобы его приняли. Витя так-то неплохой, но когда выпьет или с кем-то меня увидит — в него прямо дьявол вселяется.