— Это была смерть.
— Четырнадцать раундов, представляешь?
— Не представляю. Я и трех уже не представляю.
— Паркинсон.
— А ты бы подписался?
— Под чем?
— Выиграть бой в Маниле и заболеть Паркинсоном.
Гена задумался и кивнул:
— Да.
— Серьезно?
— Да. Это бессмертие, понимаешь?
На подъезде к Екатеринбургу друзья заехали в кафешку и взяли бутылку коньяка. Общие воспоминания настроили их на пронзительно-душевный лад, а пронзительно-душевный лад требует возлияний. Плюс они все были как бы в самоволке, как бы снова восемнадцатилетними, только сбежавшими не от родителей, а от жен. Егора, Колю и Вадима отпустили в Мармарис со скандалом, хотя их дети были уже взрослыми (семь, восемь и девять лет соответственно). Этот мальчишник они втроем лелеяли много лет. Пацанское братство, которое было разорвано узами брака, требовало вернуть должок. Иногда дух улиц мешал им спать по ночам. Эта поездка должна была окончательно упокоить их беспокойное прошлое.
В «Кольцово» ребята чуть не опоздали, потому что приехали раньше и решили посмотреть Екатеринбург, где попали в пробку. В самолет они зашли последними. При электронной регистрации друзья пожертвовали местами у иллюминаторов, чтобы сидеть всем вместе, пусть и посередине салона. В полете было хорошо. В полете их доверительность приобрела глубокий характер «одноразовых друзей». Вадим рассказал про простату. Егор заговорил о том, что жена сильно растолстела, а он не знает, как подвигнуть ее к физкультуре. Коля признался, что снова подсел на анашу, потому что тело не вывозит заводских нагрузок. Гена рассказал о карьерном взлете жены и потере уверенности.
Коля: Номер, конечно. Кайфуй просто и все. Это ж бабки.
Егор: Нашел в натуре проблему. Да если б моя меня содержала, я бы вот так улыбался. Вот так, смотри.
Егор широченно улыбнулся с придурковатым видом.
Вадим: Давай махнемся?
Гена: Что на что?
Вадим: Мой простатит на зарплату твоей жены.
Все заржали. Вдруг Егор посерьезнел.
Егор: Тебе надо вернуть уверенность в себе, а то жена от тебя уйдет. Или ты хочешь, чтобы она ушла?
Гена: Я не знаю.
Коля: Совсем плохой.
Гена: А вы прямо своих жен любите, да?
Пацаны переглянулись. Им было неловко. За всех ответил Вадим.
Вадим: Ты как маленький, Гена. Любите, не любите. Мы же не подростки. Что это вообще за категория?
Гена: Нормальная категория. Если нет любви, зачем это все надо?
Вадим: Если нет любви, надо разводиться? Так, что ли?
Гена: Это честно.
Вадим: Кому нужна такая честность?
Егор: Я каждые полгода буду разводиться тогда.
Коля: А я каждые три месяца.
Гена: Я о том и говорю. Стоит ли тогда жениться?
Вадим: Ты в натуре подросток. А дети? А хозяйство? А родной человек рядом?
Гена: Ну да. Наверное.
В Мармарис ребята прибыли в шесть часов вечера по местному времени. Выбравшись из аэропорта, они отыскали укромную лавку и переоделись, потому что уральский август выдался прохладным. По дороге в отель разговор свернул в русло оживления Гены. Пацаны рассуждали о том, как вернуть ему уверенность в себе.
Егор: Тебе нужно переспать с девушкой. Прямо дрянь какую-нибудь «царапнуть».
Коля: Напиться! Напиться как следует!
Вадим: Плавай. Мой тебе совет: плавай как сумасшедший. Физическая форма — она здорово с башкой согласуется.
Гена вздыхал по-вдовьи и покорно кивал. Рецепты казались ему неубедительными. Он представил первое, представил второе, представил третье, но ничего не почувствовал.
Может, это кризис среднего возраста? Бывает кризис среднего возраста в тридцать лет? Ухватившись за это психологическое клише, Гена не торопился его отпускать. С клише ему было не так одиноко, потому что кризисом среднего возраста страдает целая армия людей, а значит, с ним не происходит ничего из ряда вон выходящего. Он как все. Надо просто потерпеть. Не в жене дело. Пройдет. Как вы понимаете, эти рассуждения происходили на поверхности Гениной души, потому что в глубине он чувствовал себя потерянным. То есть не потерянным где-то, а как бы потерянным в самом себе. Будто вы жили и мнили себя свободными, даже мнили свободу своим основанием, а потом вдруг поняли, что несвободны, что нет никакого основания и теперь вообще не ясно, кто вы такой. Такие вещи очень неприятно про себя узнавать. Такое знание хочется куда-нибудь деть, куда-нибудь пропить, ну, или обозвать его кризисом среднего возраста.