— Очнулся, Вадимыч? — громыхнул бывший генерал. — А мы тебе уже гроб заказывать собирались — тебя в морг сначала определили! Ну как так-то, а?
— Не переживай, Федор Кузьмич! — улыбнулся я сквозь стиснутые зубы. — Я крепче, чем кажусь.
— Не знаю как, но везет тебе как… — не успокаивался бывший КГБешник, — как покойнику! Три пули поймать умудрился: в голову, в грудь и в руку!
— Но живой ведь! — парировал я, подмигнув Прохору. Кто-кто, а он прекрасно знал, что убить меня не так-то просто.
— Эх, помяни мое слово, Сергей Вадимыч, — горестно вздохнув, произнес Топорков, — не может везение длиться вечно! Не может! Не лезь больше на рожон, Вадимыч — в следующий раз может все плохо закончиться… Хотя и на этот раз тоже не фонтан!
— Да знаю я, Федор Кузьмич, знаю, — извиняющимся тоном произнес я.
— Ага, знает он, — проворчал бывший генерал. — Ну что тебя «в одинокого» по лесам и полям понесло? Чего тебе не хватает? Ну, есть все у человека… С жиру что ли бесишься?
— Развеяться мне надо было, — ответил я. — Взвою скоро…
— Ну и ехал бы себе куда-нибудь на курорт. Сейшелы или Мальдивы, Анталия…
— Да тошнит меня уже от всего этого, Кузьмич! Надоело!
— Ну, блин, — развел руками Федор Кузьмич, — не хочешь за границей отдыхать, давай я тебя у нас в ведомственный конторский санаторий устрою. Тишина, спокойствие, природа… И что самое главное — безопасность!
— Не хочу! — вновь взбрыкнул я. — Хочу пожить простой жизнью, простого российского обывателя…
— Ну и как, пожил? — недовольно буркнул бывший генерал.
— Не сердись, Кузьмич, всякое случается: и плохое, и хорошее…
— Только не с тобой! — громыхнул генерал. — Вспомни, как в 96-ом мы тебя искали?
— Помню, Федор Кузмич! За что тебе низкий земной поклон… Кстати, а где мы сейчас? И что вообще со мной произошло?
— Хм, и он еще спрашивает? — страдальчески хмыкнул начальник моей службы безопасности. — Грязно сработали, батенька! Вот и получили горькую пилюлю! Благо, что не смертельную!
— Ты, Сергей, одного из налетчиков не добил, — пояснил Прохор. — Вот он-то, очнувшись, и срезал тебя остатками боезапаса.
— Ну как так, Сереженька? — продолжал сокрушаться бывший генерал. — Ну, разве ж я тебя не учил, что опасно поворачиваться спиной к врагу, пока не удостоверишься, что все бойцы действительно нейтрализованы? А?
— Учили, Федор Кузьмич, учили, — скрепя сердце, признало я правоту своего безопасника.
— Учили его! Как был неучем, так им и остался! — не прекращал ругаться Топорков. — Ну, если контрольного выстрела гнушаешься, то хотя ствол бы подбери! Что проще-то? И вообще, я не понимаю, как можно было так глупо влипнуть? Что, нельзя было свою колымагу на дороге развернуть, раз такое дело?
— Да не успел я, Федор Кузьмич, не сообразил сразу, что к чему! Когда из-за поворота выскочил и драндулеты ихние увидел, думал, что авария. Помочь хотел… А они меня в стволы… Плечо зацепили. Я едва из машины вывалиться успел, а то бы нашпиговали свинцом, как рождественского гуся яблоками!
— Молодец, что хоть это сделать сообразил! — снизошел до похвалы бывший генерал. — Видел я твое ведро, — усмехнувшись в седые усы, кивнул Топорков, — им, как говорил почтальон Печкин, теперь только вермишель отбрасывать… А скажи-ка мне, дорогой Сергей Вадимович, каким макаром ты умудрился с полигона гранатомет утянуть? Ведь если бы не он, одним «Штайром» ты от этих отморозков бы не отбился.
— У нас, женщин, свои секреты, — притворно потупившись, произнес я. Ну не говорить же, в самом деле, что я его из воздуха слепил? Ну, кто в такую чушь в трезвом рассудке поверит? Лучше промолчу — об этой моей особенности никто не знает.
— Ох, Вадимыч, Вадимыч, я с тобой скоро сам в реанимацию загремлю… Инсульт там, или инфаркт…
— А, не прибедняйся Федор Кузьмич! С твоим-то здоровьем! Мужики, а где я сейчас? В Москве?
— В Москве? С чего ты взял? — удивился Топорков. — Ты в Сибири, в областной клинической… Мы, вообще-то, с Прохором за твоим хладным телом сюда приехали! Нам же сообщили, что ты того, перешел в мир иной… Хотя Прошка до последнего не хотел в твою смерть верить! Живой, говорит, Серега, зуб даю!
Мы с Прохором понимающе переглянулись.
— И гляди-ка, ты, прав оказался! — закончил Федор Кузьмич.
— Кто еще об этом знает? — спросил я. — Ну, о моей смерти?
— Никто, — сообщил Топорков, — мы решили не афишировать… До выяснения, так сказать…
— Вот и здорово! — обрадовался я. — В прессу ничего не просочилось?
— Обижаешь, Сереженька! — фыркнул генерал. — Первым делом рты позатыкали: кого подмазали, кому пригрозили… Так что на трассе случилась банальная бандитская разборка между членами организованной бандитской группировки, занимающейся в этом районе разбоем и убийствами. Ты и ментам помог, вылечил головную боль — они за ними уже год как землю роют.
— Знаю, — кивнул я, — мне говорили, что здесь перегонщиков неоднократно мочили.
— Вот-вот, даже предупреждали тебя! — произнес Федор Кузьмич.
— А сюда меня кто приволок? — продолжал я восстанавливать цепочку событий после моей отключки.
— Там поселок недалеко — Нахаловка, пацаны-перегонщики тебя сначала туда отвезли в больничку, — просветил меня Прохор.
— А че с уродом стало, который меня подстрелил?
— Они же его и скрутили — патронов у отморозка больше не было, — продолжил Прохор. — Тебя в больничке осмотрели и признали мертвым…
— Ага, — перебил я Воронина, — врач сказал в морг, значит в морг!
— Примерно так и было, — согласно кивнул Прохор. — Документики твои когда в местной ментовке пробили, ужаснулись… Ну, так инфа и до нас с Федором Кузьмичем докатилась…
— Слава Богу, что сначала до вас, а не до прессы! — облегченно выдохнул я. — А как поняли, что я не умер?
— Есть в нахаловской ментовке летеха-гаишник один, они с напарником тебя на трассе останавливали…
— Семен Колобков и Шурка-сержант. — Вспомнил я имена гаишников.
— Они, — кивнул Прохор, — их для опознания в Нахаловский морг отрядили. Вот они-то и заметили, что ты вроде бы живой.
— Увижу, отблагодарю! — сообщил я коллегам. — Ведь и вправду окочуриться мог! — Я заговорщически подмигнул Воронину: ага, окочурюсь я — не дождетесь!
— Ну а потом тебя на скорой в областную клинику и доставили. Дальше ты сам знаешь…
— Слушайте, мужики, я вроде бы в реанимации, а до сих пор ни одного врача не видел…
— Вот я садовая голова! — хлопнул себя по лбу ладошкой Федор Кузьмич. — Я ж там парням приказал никого не впускать… Вот старый пенек!
Бывший генерал пулей вылетел из палаты, а через секунду вернулся в сопровождении разгневанного врача.
— Это просто безобразие! — бушевал доктор. — Что вы себе позволяете! Быстро все вон отсюда! Человек только после тяжелого ранения в себя пришел…
— Все, доктор, дорогой, уходим! Прохор!
Хлопнула входная дверь, и мы остались один на один с врачом. Доктор, пожилой солидный дядька, несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая расшалившиеся нервишки, и произнес:
— Сергей Вадимович, я ваш лечащий врач Толстобоков Степан Павлович. Как вы себя чувствуете?
После ухода врача ко мне опять прорвались Федор Кузьмич и Прохор.
— Вот что, Сережка, — произнес Топорков, — врач сказал, ты на поправку пошел…
— Здорово, — согласился я.
— Знаю, что на тебе все, как на собаке все заживает, — пошутил генерал. — Но в следующий раз, давай без этих твоих штучек! — предупредил Федор Кузьмич. — Ты если не себя, то всех нас в гроб вгонишь!
— Буду стараться, товарищ генерал! — приложив ладонь к виску, шутливо отрапортовал я.
— Ох, молодежь! — покачал седой головой отставной генерал. — Все бы вам хиханьки, да хахоньки! Ладно, раз с тобой все в порядке, я обратно — дел «за гланды»… Сам-то как, возвращаться не собираешься?
— Нет, не собираюсь.
— Хорошо, тогда я с тобой на первое время Прохора оставлю, пока ты совсем на ноги не встанешь. Да, вот еще что хотел спросить: Машка сказала, что ты распорядился все рублевые счета позакрывать?
— Да, — подтвердил я. — Закрывать, либо переводить в валюту. И чем быстрее, тем лучше!