— Смотрю крайне положительно, — мгновенно отозвался также успевший зверски проголодаться и промерзнуть в лишенном отопления вагоне Константин Алексеевич.
Это в Мадриде и южнее всё еще виделось возможным разгуливать днем по улице в одной рубахе да штанах. А вот на севере страны, да еще и в горной местности, через которую и проходил железнодорожный путь, уже требовалось надевать свитера, шарфы и перчатки. И это тем, кто находился там проездом! Солдатам же, сражающимся на многочисленных горных перевалах, вовсе приходилось туго без должного зимнего обмундирования, отчего обе армии ныне несли огромные санитарные потери — десятки тысяч поступали в госпитали и больницы со всевозможными простудными заболеваниями и обморожениями. Даже советские танкисты, куда более привычные к холодам, кутались во всё, что попадалось под руку, поскольку снабдить их зимней формой при отправке в Испанию, никто не догадался.
— Тогда идемте быстрее, пока туда народ не понабежал вперед нас. Всё же таких, как мы, вон, целый состав набрался, — кинул краском взгляд на увешанных всевозможными чемоданами и баулами испанцев, что тут и там принимались сбиваться в группы — видимо, по семейному принципу. — А ресторанчик тут не сильно великих размеров. Всех желающих точно не вместит.
Явно затягивающиеся боевые действия с каждым новым днем порождали всё большее количество вынужденных сорваться с прежних мест жительства людей. Кто-то при этом мигрировал внутри страны, таская за собой всё нажитое имущество. Иные вынуждены были бежать, бросив всё, и ныне бродяжничали, живя на подаяния. Прочие изыскивали возможности наскрести средств на выезд за рубеж, тем более, что Франция и Великобритания принимали испанских беженцев. Правда, не позволяли тем особо расползаться по своей территории, определяя неплатежеспособных приезжих в лагеря временного содержания. Но наиболее обеспеченная часть населения просто выезжала за границу, чтобы переждать в мире и спокойствии тяжелые времена. В этом поезде собрались представители последних двух групп с преобладанием «богатых Буратин», отчего танкист и посчитал их реальными конкурентами за место у столика.
— Идемте, — даже не собирался возражать Юрасовский, хотя прекрасно понимал, что где-нибудь на окраине города можно было бы перекусить куда как дешевле. А за последние годы он очень хорошо научился экономить. Но тут в пользу привокзального общепита сыграли два фактора: во-первых, его желудок уже успел прилипнуть к позвоночнику и последние часа три непрестанно напоминал о себе замаскированными под урчание жалобными стонами; во-вторых, ему выдали командировочные. Не сказать, что деньги эти оказались сильно великими. Но для него вновь почувствовать себя не вечно пребывающим в нужде бедняком, а настоящим дворянином — человеком, способным, если не шикануть, то позволить себе не экономить каждый сантим, было сродни возрождению феникса из пепла. Потому он не счел возможным поднять вопрос об экономии средств на обеде.