— И… вы так спокойно об этом говорите? — как то даже растерялся «русский француз». С одной стороны он был безумно рад, что ни в каких реальных шпионских делах ему мараться не придется. С другой же стороны, играть роль подсадной утки было для него не сильно приятно. Ведь никому и никогда не нравилось осознавать, что тебя используют втемную. Впрочем, деньги на расходы были выданы, а жизнь в том же Париже была куда более предпочтительна прозябанию в холодных окопах или пуще того — атаке на вражеские пулеметы. Потому жаловаться на подобное положение вещей он уж точно не собирался, но и делать вид, что его всё устраивает — тоже не спешил.
— А чего зазря переживать? — отмахнулся рукой Геркан, словно отгоняя от себя негативные флюиды, источаемые временным напарником. — Ничего противозаконного нам делать не придется, — если бы мог, он бы сейчас скрестил указательные и средние пальцы обеих рук за спиной. — Командировочные имеются, — тут же последовал кивок в сторону так и лежащего на столике конверта. — Понимание того, что от нас требуется — тоже, — постучал краском пальцем себе по голове, тем самым давая понять о наличии в памяти всех необходимых инструкций. — В посольстве опять же должны будут подсобить, насколько смогут. Что называется, живи и радуйся! Тем более, что путь мы держим не куда-нибудь, а в Париж! А это вам не Колыму осваивать, годами живя в промерзших насквозь землянках практически в полном отрыве от всякой цивилизации! За такие командировки, наоборот, благодарить начальство надо. Ведь когда еще что-то подобное перепадет на нашу долю! Вы же, надеюсь, не рассчитываете, что, попав обратно на родину, сможете впоследствии спокойно разъезжать по Европам? — один хитрый приспособленец принялся агитировать против советской власти вставшего на путь исправления белоэмигранта, поскольку тот ему требовался полностью разочаровавшимся в новых реалиях родной земли и потому доступным для покупки с потрохами. — В СССР сейчас и на черноморское побережье без связей наверху выбраться непросто. Я бы даже сказал, что практически невозможно. Желающих-то погреться на морском пляже — огромное количество, а вот мест в поездах и санаториях — кот наплакал. Да чего там море! В Москве без выписывания направления с места работы, даже на простой обустроенный речной пляж не пустят. Ибо не положено! Карточки на продовольственные товары отменили — и то хорошо! Хотя цены на то же мясо или чай с сыром изрядно кусаются. Раз в пять выше, нежели во Франции. Да и просто так в магазине не купишь. Так как дефицит! Потому пользуйтесь моментом, чтобы набраться ощущений на всю оставшуюся жизнь, ведь никто не знает, куда вас впоследствии закинет. Родина у нас большая и неосвоенных территорий — пруд пруди.
— А…э… шутить изволите, — как-то кисло улыбнулся Юрасовский, тая надежду, что над ним всё же подтрунивают. Ведь описанное не лезло ни в какие ворота!
— Отнюдь, — отрицательно помотал головой Александр. — Говорю вам всё, как есть. В СССР, чтобы получить какое-либо благо, требуется, либо стать ну очень полезным для общества, либо обзавестись огромным количеством знакомств в далеко не самых низших эшелонах власти. Мне, к примеру, со временем удалось сделать, и то, и другое. Потому своей жизнью в Советском Союзе я очень доволен, — продолжил он подтачивать решимость переводчика в плане переезда в СССР. — Вам же, сразу скажу, придется несладко. Мало того, что все мало-мальски достойные должности уже давно заняты, так еще и отношение к «бывшим» далеко не самое лучшее. Слишком уж многие не жалуют вашего брата, хотя встречаются и исключения. Куда уж без них — этих подтверждений правил. В общем, не надейтесь, что на родине вам сразу станет сильно лучше жить. Придется не один год много и продуктивно поработать, терпя немало житейских лишений, прежде чем вы вновь почувствуете себя крепко стоящим на ногах. Хотя, вы, помнится, говорили, что у вас брат остался в Союзе. Может он сможет вам чем-то поспособствовать на первых порах. Это было бы весьма неплохо.
— Даже и не знаю, что сказать. А вы точно советский гражданин? — хоть вопрошая и с шутливой интонацией, Константин Алексеевич вполне закономерно усомнился в принадлежности временного руководителя к «красным», к чему Геркан его потихоньку и подталкивал на протяжении всей беседы.