Конечно, будь ныне сам Александр не заключенным, а, к примеру, начальником вооружений РККА, он постарался бы изменить сложившееся положение, найдя те самые мощности в той же Туле, где ныне производили авиационные пушки ШВАК. Всё одно осколочно-фугасный снаряд последней был излишне слаб по причине крошечного заряда взрывчатого вещества. А как вооружение сухопутных войск эти пушки уже продемонстрировали свою негодность, в то время как тот же ДШК, и на земле, в условиях грязи с пылью, показывал себя неплохо, и имел авиационную конфигурацию с увеличенной скорострельностью. Посему он вполне мог претендовать на титул универсального тяжелого пулемета, подобно американскому «собрату» — М-2 Браунинг. Впрочем, это всё были мечты и бахвальства. Памятуя, как одна за другой падали головы в околоавиационных сферах, как весной 1941 года сняли с должности и расстреляли за вполне объективную критику отечественной авиационной техники командующего ВВС РККА, так сразу желание влезать еще и в этот серпентарий исчезало со скоростью звука. И это при том, что Сталин уже выбрал своей новой «любимой женой» именно авиацию, слегка остыв к танкам с артиллерией!
В общем, касаться темы крупнокалиберных пулеметов и малокалиберных автоматических пушек было очень страшно, так как это, непременно, вело к конфликту с нынешними «любимчиками Сталина» в деле создания авиационного вооружения. Но вот оставлять фактически всю армию без должного зенитного прикрытия было еще страшнее. Очень уж хорошо Александр «помнил», сколь разорительными для РККА оказывались налеты германских самолетов на колонны сухопутных войск. Особенно в самом начале войны. Ведь даже самый лучший танк никак не мог воевать сам по себе. Ему всегда требовалось пехотное прикрытие, топливо, боеприпасы, обслуживание и ремонт. Всё то, что обеспечивалось подвозом именно по штурмуемым вражеской авиацией дорогам.
Зато на ура пошел разговор о противотанковых ружьях. Да, противотанковые и динамореактивные пушки с ручными противотанковыми гранатами, всё это, конечно, было хорошо и во многом уже имелось в немалых количествах в войсках. Пусть не без многих огрехов, но имелось. Даже ДРП Курчевского не утилизировали, а сдали на склад. А вот 12,7-мм противотанковые ружья, что появились в РККА еще в начале 30-х годов не без участия самого Геркана, уже не могли выполнять своих функций в полной мере. Нет, в той же Испании, куда их отгрузили чуть ли не десять тысяч штук, данное вооружение всё еще являлось весьма действенным против итальянских танкеток и немецких легких танков Т-I с их противопульной броней. Но уже сейчас необходимо было признать, что их время безвозвратно ушло. Срочно требовалась достойная замена.
Не то, чтобы Александр верил в безграничные возможности ПТРщиков остановить германские танки. В Великую Отечественную Войну этого противотанкового вооружения наделали в умопомрачительных количествах — чуть более четырех сотен тысяч штук. Но так же, как у немецких «Фаустпатронов», результативность их оказалась не на высоте. Впрочем, пенять можно было на тот факт, что появились они в товарных количествах у бойцов РККА уже тогда, когда доступных для них целей, вроде легких танков, почти и не осталось в Вермахте. То есть появились слишком поздно, что виделось возможным выправить сейчас. Тем более, ликвидация на целый год раньше Тухачевского на целый год же раньше сдвинула с мертвой точки зависшие при его «правлении» проекты. Так уже был готов не только новый 14,5-мм патрон, задачу на разработку которого Реввоенсовет выдал еще лет 7 назад, но и оказалось сконструировано полуавтоматическое противотанковое ружьё системы Рукавишникова, в котором угадывались черты самозарядной винтовки Дегтярева, недавно проигравшей конкурс схожему изделию товарища Токарева — винтовке СВТ-38. Что так-то было логично, учитывая их общее место работы — в Коврове. Однако главное в данных ружьях и патронах было то, что, в отличие от тех же ДРП и реактивных гранатометов, они не требовали создания кумулятивных боеприпасов. С чем у Советского Союза ожидались грандиозные проблемы в силу неготовности промышленности освоить массовое производство такой взрывчатки, как гексоген, крайне необходимой для создания кумулятивной струи, поскольку тот же тротил для этого не годился вовсе. Вот и приходилось Геркану делать ставку в том числе на подобного типа вооружение. Однако, вдохновить на новый подвиг самого Дегтярева, никак не вышло. Он и так был с головой завален многими задачами, главной из которых являлся новый станковый пулемет. Потому с появлением на свет ПТРД[2] еще предстояло подождать. Но хватило Александру и того, что оружейник пообещал переработать свою 20-мм пушку под новый 14,5-мм патрон, создав тем самым очень мощный зенитный пулемет, а также обещал подумать насчет 23-мм автоматической пушки, что виделось возможным сотворить на той же базе чуть ли не простой сменой ствола, так как снаряд 23×115-мм, появившийся в РККА в конце войны, был построен на базе гильзы от этого самого патрона. В качестве достойного орудия ПВО такая пушка вряд ли могла встать в строй из-за слишком тяжелого снаряда. Но вот на вооружении самолетов и легких броневиков вполне себе могла себя неплохо показать, составив конкуренцию иным схожим системам. А привезенную с собой пушку Дегтярев оставил Гинзбургу, чтобы тот смог примерить её в разрабатываемую ныне башню для ЗСУ[3] на шасси Т-26. Если не счетверенную, то уж спаренную установку в её объемы виделось вполне себе возможным воткнуть практически без доработки корпуса самой машины. Что было отнюдь немаловажно!