Как полагал он сам, его родной Италии потребуется еще не менее четырех, а то и семи лет относительного мира, чтобы подготовиться к подобному испытанию и наполнить пустующие арсеналы необходимым вооружением с боеприпасами. Потому и делал всё возможное, чтобы всячески отсрочить начало всеобщего столкновения. Опять же, казалось бы — дурость начинать в этом случае новую войну. Но тут следовало учитывать ту ситуацию, в которой оказалась Греция в данный временной промежуток. А оказалась она одинаково оторванной от всех ведущих мировых игроков, ни с кем при этом не заключив военно-политический союза, но продолжая находиться в зоне пересечения уж очень многих интересов разных стран. Короче говоря, являла собой пусть не самую вкусную, но лакомую жертву.
В результате скоропостижной смерти в конце января 1941 года откровенно прогерманского премьер-министра Иоанниса Метаксаса, являвшегося, по сути, таким же диктатором, каким был сам итальянский дуче, Афины сделали резкий маневр сближения в сторону Лондона, сторонником всяческого налаживания отношений с которым являлся греческий король — Георг II. Но в результате, как внешне-, так и внутриполитических интриг, остались болтаться где-то посередине, стараясь при этом маневрировать между двух сложившихся европейских центров политических сил. И сделали они это очень зря. Следовало самим кого-то выбирать, пока за них всё не решили другие.
Будучи сильно обиженным, и на Гитлера, которому он не смог простить аншлюса Австрии, поскольку закономерно опасался такого же исхода для своей страны, и на Чемберлена, способствовавшего его унижению по итогам провальной «испанской компании», Муссолини провозгласил, что больше не пойдет ни у кого на поводу, и сам укажет своему народу путь. После чего ткнул на штабной карте пальцем в Грецию, страну, имевшую ну очень важное стратегическое местоположение. Недаром именно с её территории англичане собирались, в случае чего, бомбить, что район нефтеносного советского Баку, что район опять же нефтеносного румынского Плоешти, дабы на время лишить своих главных политических соперников столь нужной экономике их стран нефти. Про возможность опять же с её территории полностью закрыть армейской авиацией проход в Эгейское и далее в Черное моря, а также создать реальную угрозу судоходству по Суэцкому каналу, тоже отнюдь не следовало забывать. В общем, цель была поставлена и уже 1 мая 1941 года двинуты туда войска.
Но, ведай он в момент принятия решения, что всех их ждет, наверное, скорее согласился бы отрубить тот самый свой палец, дабы уж точно не простирать его впредь в сторону Греции. А дело состояло в том, что в конце мая в Великобритании завершились выборы нового премьер-министра и на смену «профукавшему все полимеры» Чемберлену пришел «неистовый ястреб» Уинстон Черчилль, мгновенно давший официальному Берлину понять, что прямое вмешательство Германии в Итало-Греческую войну немедленно повлечет за собой схожие действия Англии.
Звучало это, конечно, громко. Но у Черчилля банально не имелось иного выхода, ведь во власть он вернулся именно что на волне критики своего предшественника. Потому не имел права пойти тем же самым путем и начать спускать немцам с рук все их захватнические действия. Впрочем, к СССР он относился еще более прохладно, чем к Германии, если не сказать грубее. Отчего длящиеся уже третий год кряду англо-франко-советские переговоры о военно-политическом союзе вовсе превратились в фарс. Чем мгновенно и воспользовались немцы предложившие Москве забыть все прежние обиды, да договориться меж собой о разделе сфер влияния в Европе, заодно заключив при этом ряд взаимовыгодных торговых договоров. И, прекрасно видящий, к чему всё катится, Сталин промурыжил, и тех, и других, аж до ноября 1941 года, обезопасив СССР еще, как минимум, до весны, после чего состоялось торжественное подписание договора о ненападении между Германией и Советским Союзом. Ставки были сделаны, ставок более никто не принимал.
Что же касалось Греции и ультиматума англичан… Уже в декабре германские войска, прибыв на помощь итальянцам, разбили передовые греческие части и вошли на территорию Эллады. Да, полагавший себя вершителем судеб Гитлер принял вызов, брошенный ему премьер-министром англичан и, потирая в предвкушении руки, ждал лишь повода для объявления войны всему союзу Польши, Франции и Великобритании.
И в то же самое время у президента Финляндии — Ристо Хейкки Рюти изрядно прибавилось седых волос там, где они всё еще оставались в не сильно великом количестве. Он, как никто другой, прекрасно осознал, что именно произошло. Его страну отдали на растерзание грозного соседа и заодно наглядно продемонстрировали неготовность Англии вступаться за своих ставленников. Не союзников, с которыми подписаны соответствующие обязывающие договора, а тех, кого лишь похлопывали одобряюще по плечу, да убеждали в готовности «большого брата» прийти на помощь, случись что. Вот с Грецией это самое «что» случилось и… ничего не произошло. Британцы просто промолчали.