— А вы знаете причины, по которым в нашей авиации существует такая нездоровая ситуация? — заглотил-таки «червяка» самый большой сом в омуте советской власти. Видать, и вправду вопрос был болезненный. А в обещания авиационных руководителей всех мастей «усилить и углубить» Иосиф Виссарионович не больно-то и верил. Ведь если верить всем таким начальникам, то СССР уже как лет пять должен быть являться чуть ли не Раем на земле.
— Ну да. Знаю, — слегка кивнул краском, говоря об этом таким тоном, будто это было само собой разумеющимся. — Я ведь, когда по своим командировкам разъезжаю, сую свой нос во все аспекты, связанные с бронетехникой. А потому и с пилотами штурмовиков общался и с истребителями. Интересовался, как и при каких условиях им самим было бы сподручно бить танковые и автомобильные колонны. На марше там, или же на стоянке. С какой стороны заходили бы в атаку и почему именно так. Надо ведь мне было понимать, как наиболее эффективно распределять орудия и пулеметы ПВО в общей массе техники на том же марше! Причем, общался я не с командирами полков и эскадрилий, а специально «вылавливал» обычных строевых летчиков. От них и наслушался в процессе бесед, что там к чему творится в авиации. Им-то за свои должности и звания нечего было трястись, потому и рубили правду-матку. И, должен вам сказать, везде одна и та же беда. Точнее, две беды, что вместе порождают третью — аварии.
— И о каких же бедах вам поведали товарищи пилоты? — внешне сделав вид, что спрашивает это так, исключительно проявляя вежливый интерес, хозяин кабинета достал пачку папирос и принялся ломать «никотиновые палочки», чтобы набить добытым таким образом табаком трубку. Для хорошо знающих его людей это свидетельствовало о том, что глава СССР собирается очень серьезно о чем-то размышлять.
— Нехватка топлива и стройматериалов, товарищ Сталин, — едва заметно пожал плечами Александр, с молчаливого согласия собеседника присоединяясь к перекуру. — Сколько лет прошло, а гаражи с ангарами, как не из чего было строить, так ситуация не сильно-то и изменилась. Нет, на больших аэродромах и в танковых дивизиях из числа первых сформированных, с этим дело обстоит уже более-менее приемлемо. Годами изыскивали резервы и возможности, да отстраивались потихоньку. Пусть даже деревянные, а потому пожароопасные, но какие-никакие укрытия для техники создавали. Молодцы! Не сидели, сложа руки, в ожидании чуда! Но в большинстве частей и соединений машины, как гнили под дождями, да снегами, так и продолжают по сей день гнить. И если в нашей, наземной, технике еще как-то можно нивелировать полученные от воздействия непогоды отрицательные последствия. Все же сталь везде, куда ни ткни пальцем. То с самолетами совсем другое дело. Дерево от влаги разбухает, а после ссыхается, обшивка корежится и гниёт, стальные части и крепеж ржавеют. Естественно, при этом теряется структурная прочность конструкции в целом. По-хорошему, с имеющимся подходом к хранению нам после каждой зимы необходимо отправлять подавляющую часть самолетов на ремонтные заводы. Но кто же это позволит? Вот и замалчивают, стараясь эксплуатировать лишь наиболее хорошо сохранившиеся машины, отчего те намного быстрее расходуют свой ресурс и в результате очень интенсивной эксплуатации тоже бьются.
— Со строительными материалами действительно имеются проблемы, — не став как-либо возражать, покивал в ответ Сталин. — Слишком много всего необходимо отстраивать с нуля и сразу. Вон, даже в Москве который год уже не можем полностью закрыть потребности по расселению хотя бы самых нуждающихся лиц. Столько лет прошло с момента революции, а до сих пор не можем выправить все промахи прогнившего царского режима. Про иные города или войсковые части и говорить нечего. Понятно, что им приходится еще труднее. Но вас я услышал. Будем думать, что тут можно сделать. А какая же вторая причина? — напомнил он собеседнику о том, что тот обещался описать двух «виновников самолетопада».