— Всё? — с каким-то даже остервенением раздавив в пепельнице окурок, поинтересовался хозяин кабинета, как только тишина затянулась аж на полминуты.
— Всё, товарищ Сталин, — уперев взгляд в стену чётко над головой главы государства, произнес генерал-лейтенант, прекрасно осознающий, к какому уровню гостайны ему довелось ныне прикоснуться и не менее прекрасно понимающий, что здесь и сейчас решится его дальнейшая судьба.
— Письмо упакуйте обратно в конверт. Конверт положите на гостевой стул, — указал Иосиф Виссарионович на нужный предмет меблировки его рабочего кабинета. — Товарища Геркана доставите ко мне лично. Жду вас через три дня на Кунцевской даче. Подъедете в 11 часов вечера. На вас и одного пассажира будет выписан пропуск. И чтобы ни одного волоска с его головы не упало!
А пока в Москве в одном непростом кабинете велся важнейший для всего мира разговор, в Берлине в это же самое время подходило к логическому завершению совещание, должное кардинально повлиять на будущий облик бронетанковых сил Третьего рейха. Слишком уж сильно и абсолютно всем смешал карты представленный на всеобщее обозрение еще в мае месяце советский танк Т-120, характеристики которого советская сторона слегка завысила для пущего эффекта, о чём, правда, никто посторонний так и не узнал.
К этому времени уже было закончено проектирование тех двух танков от компаний Хеншель и Порше, что должны были соревноваться друг с другом за звание неуязвимого тяжелого танка Вермахта Т-VI «Тигр». Но, как оказалось, вся многолетняя работа была проделана зря. Не только перспективный Т-120, но и серийный Т-54 уже сейчас были не по зубам их новейшей 88-мм пушке, тогда как сами русские машины в свою очередь обладали возможностью уничтожать подобные немецкие танки практически с любых реальных дистанций боя.
Именно поэтому военные заявили жаждущим возместить затраты на НИОКР[1] и создание прототипов промышленникам об исчезновении интереса к данному проекту, как к устаревшему. С английскими визави в Северной Африке и так прекрасно расправлялись модернизированные серийные танки с длинноствольными орудиями, отчего гораздо более прожорливые и менее подвижные машины там были не нужны вовсе. А против «русских монстров» представленные на конкурс детища сумрачного немецкого гения уже не играли совершенно.
Вот и ругались на протяжении многих месяцев. Ругались ровно до тех пор, пока на созванном в декабре 1943 года совещании не сказал своё последнее слово лично Адольф Гитлер. А он ну очень сильно жаждал видеть в составе своих войск тяжелый танк прорыва, которому не было бы равных. Вундерваффе! Так оказался дан старт работам по созданию почти двухсоттонного танка «Маус», который самим фактом своего появления на свет был просто-напросто обязан похоронить концепцию блицкрига, поскольку в принципе не мог обладать большой дальностью хода на одной заправке, а также не мог бы пройти ни по одному автомобильному мосту в силу своего грандиозного веса.
Правда, сахарную косточку потрудившимся промышленникам всё же кинули. Благодаря лоббированию интересов Фердинанда Порше со стороны не погибшего в авиакатастрофе Фрица Тодта, рейхсминистра вооружения и боеприпасов, на основе шасси танка конструкции именитого австрийского инженера было решено начать производить тяжелую противотанковую САУ «Фердинанд» с гораздо более длинноствольным 88-мм орудием, нежели могли нести танки отвергнутые военными представителями. По-сути, на самоходку предлагалось установить ствол, созданный на базе зенитного орудия Flak-41, а в качестве боеприпасов применять бронебойные снаряды с вольфрамовым сердечником. Благо, проблемы с вечной нехваткой данного стратегического материала оказались разрешены для Германии сразу после захвата Испании и прямого выхода к границам ставшей совершенно прогерманской Португалии. На двоих эти две страны могли ежегодно поставлять свыше 6000 тонн этого стратегического металла, заодно прекратив всякие его поставки Англии.