Большинство маклеров разбирались лишь в уже происшедшем. Но для настоящего профессионала нервозность и нестабильность рынка открывали небывалую возможность. В такие моменты Джон дышал полной грудью. Сейчас его глаза следили сразу за несколькими мониторами; Филлипс не замечал окружающего гула. Он был абсолютно спокоен и сосредоточен.
Джон мысленно просчитывал различные сценарии, перебирал все возможные ситуации, прикидывал, к каким последствиям они приведут. Риск, вознаграждение, прибыль, убытки, страховка от убытков, выход на ноль.
Через несколько мгновений Джон понял, что нужно делать, повернулся к секции опционов и крикнул через весь зал:
— Эй, Делбой! Что ты видишь, дружище?
Секцию торговли опционами возглавлял мужчина лет сорока с небольшим, одетый строго, хотя и не так элегантно, как Джон. Прозванный Делбоем или просто Делом в честь обаятельного мошенника, героя британского комедийного сериала «Дуракам везет», он был старинным другом Филлипса еще по работе на Лондонской фондовой бирже. Проницательный, остроумный уроженец лондонского Ист-Сайда, Дел был одним из ведущих маклеров банка. Как и Джон, он не придерживался новых правил поведения; сломать укоренившиеся стереотипы непросто. Хотя молодое поколение считало, что пик его успеха уже миновал, Дел, хищник из восьмидесятых, тем не менее оставался очень эффективным специалистом.
Услышав крик Джона, Делбой оторвался от экрана, и его лицо скривилось в усмешке.
— Что я вижу? — переспросил он. — Да ничего, кроме фото своей любовницы, самой страстной красавицы на свете.
Слова были произнесены с отчетливым истсайдским акцентом.
Джон рассмеялся.
— Угу. Может, как-нибудь поведаешь о любовных похождениях за кружкой пива. А пока меня интересует, есть ли у тебя мнение.
— Ты же меня знаешь, Валлаби, у меня всегда есть мнение по любому вопросу.
На Лондонской фондовой бирже Джон заслужил прозвище Валлаби, но не в честь одного из видов кенгуровых, а в честь австралийской команды регбистов с таким же названием, имевшей в то время поразительный успех.
— Тогда скажи, на что похожи сентябрьские опционы по сто десять?
Взглянув на монитор, Делбой ответил с преувеличенным фальшивым акцентом кокни. Маклеры, обратив внимание на разговор, навострили уши, и Джон с Делбоем были не прочь разыграть для них небольшое представление.
— А, эти. Только для тебя, Вал. Они выглядят на пятьдесят четыре-пятьдесят шесть, и мне сказали, что это лучшее предложение. А ты что хочешь, сын мой?
— Каковы их размеры? — спросил Джон.
Делбой задумался на мгновение.
— Если учесть, что это лучшее предложение, их можно будет сбрасывать по пятьдесят четыре размером примерно с гориллу, а покупать по пятьдесят шесть и больше размером с обезьянку.
Джон кивнул. Делбой имел в виду то, какое количество опционных контрактов на рынке будет покупаться или выставляться на продажу по определенной цене. Группа Джона уже внимательно следила за разговором. Они, как и все те, кто слышал этот странный обмен репликами, надеялись уловить крупицы ценной информации, однако их ставили в тупик незнакомые жаргонизмы далеких восьмидесятых. Именно на это и рассчитывали Джон и Дел. Так они могли выставлять напоказ свои опыт и уникальность и даже бахвалиться этим.
Теперь Джон уже открыто играл на публику.
— Как они выглядят на пятьдесят шесть, Дел?
— Сказать по-честному, Вал, если собираешься идти далеко, имеет смысл покупать, но я не уверен, что это твой размер, старина. На мой взгляд, мы имеем дело с волнистыми попугайчиками, а летают они совсем низко.
Джон удовлетворился ответом Дела и прекратил расспросы. Он повернулся к помощнику.
— Тони, будь добр, узнай, какими в среднем партиями предлагаются казначейские обязательства.
Тони снял трубку. Филлипс снова повернулся к Делбою.
— Делбой, почему бы тебе не рассказать всем этим молодым, наивным и необстрелянным мальчикам и девочкам, о чем мы с тобой говорили, а я тем временем взгляну на курс облигаций. Как-никак мы с тобой должны обучать новичков. Объясни им, что такое обезьяна.
— Ну хорошо, Валлаби, наверное, кто-то должен этим заняться. — Оба усмехнулись. — Как всем известно, обезьяна — это маленькая горилла; если быть точным, она вдвое меньше. А одна горилла, разумеется, равна двадцати Гавайям, ну а что такое Гавайи — всем известно. — Джон кивнул. — Итак, две обезьяны равны одной горилле, а одна обезьяна равна десяти Гавайям.