— Отстаньте, я прекрасно себя чувствую.
К сожалению, эти медики слегка перегнули палку, желая окинуть его своим профессиональным взглядом. Ему оставалось только догадываться, вызвано ли это стремлением доказать свою ценность, или это было некой местью за то, что он усомнился в их работе. А может, это Призрак каким-то образом подал им такую идею, но они все время пытались уложить его обратно и забрасывали его раздражающими вопросами.
— Нет, я не голоден, я ел вчера, — воскликнул он. — Нет, у меня нет анорексии! И я не падал в обморок!
Его отпустили, только когда он согласился взять шоколадку и пообещал как можно скорее измерить артериальное давление. Но прежде, чем эта группа успела уйти, следующая собралась за дверьми конференц-зала, и у него ушло десять минут на то, чтобы выгнать их и сказать главному администратору, что в дальнейших конференциях надобности нет.
К этому времени след запаха Призрака уже полностью пропал. Но это было и неважно. У Шерлока имелись все необходимые сведения, чтобы узнать имя Призрака. И когда он его узнает, во всем городе не сыщется места, где Шерлок не сумел бы его найти.
Глава 7. (глава большая, так что будет грузиться… какое-то время. Зависит от скорости вашего интернета)
Думай, Джон, думай. Он отделался от Стража, но ненадолго. Этот чем-то отличался от других. Джону приходилось иметь дело с умными и настойчивыми, но с тем, кто объединял в себе оба этих качества, он столкнулся впервые. Убийственное сочетание.
«Почему они не могут просто оставить меня в покое? — сердито подумал Джон, бегом поднимаясь по лестнице, не дождавшись медленного лифта. — Столько стараний ради одного-единственного Проводника. Я не стою всех этих усилий». Джон заскрежетал зубами: какая ирония, что Страж выдавал себя за эксперта по вопросам эффективности. Одному богу известно, сколько денег спустил Тауэр на все эти охоты. На разрушения, что они учинили. На время, потраченное людьми. Наверняка они уже сократили расходы по некоторым статьям.
Нет, этого не произойдет. Джон знал людей. Он разбирался в них лучше большинства, благодаря поганому проклятию эмпатии. Отныне дело было не в нем самом, и даже не в том, что Стражи нуждались в Проводниках, — это был вопрос гордости. Тауэр не любил поражения. Они собирались вести игру до победного конца.
Джон остановился на пятом этаже, перегнувшись через перила и тяжело дыша. Пот со лба падал на руку, как крупные горячие дождевые капли. Сердце дико колотилось в груди, голова неистово пульсировала. Нужно собраться с духом. Выпрямившись, Джон потянулся и посмотрел наверх, на цементный склон лестничного пролета. Он вытер лоб тыльной стороной ладони и выполнил медитативные упражнения для Проводников. Дышать. Найти свой центр. Отстраниться от окружающего мира. Джон оценил состояние своего защитного барьера и пришел к выводу, что он едва держится. От него не было никакого проку. Он сосредоточился на том, чтобы сделать его прочнее, и подавленность, боль и волнение на общем фоне переживаний исчезли. Голова прояснилась.
Если покинуть больницу сейчас, то он уже второй день подряд уйдет до окончания смены. Саре он нравился, но не до такой же степени. Понадобится веское оправдание. Может, сослаться на болезнь? Учитывая то, как его трясло от слабости, могло бы сойти за правду. Можно пожаловаться на боль в животе. Его пациенты уже пожилые и немощные, она бы не стала рисковать, допустив распространение болезни.
Сейчас он смоется из больницы, но не решит главную проблему. Этот Страж не прекратил поиски, даже когда его разум сказал ему, что Проводника в комнате нет. Он не прекращал попыток учуять Джона, даже когда след того остыл. Он вернется завтра. И послезавтра. И будет приходить так долго, пока будет уверен, что Джон все еще находится в больнице.
Он не мог оставаться в Лондоне. Он уже давно это знал, но бездействовал, сидел на месте… Хотя нет, это не совсем верно. У каждой идеи побега имелись свои недостатки, но дело было и не в этом. Просто он любил Лондон, любил Бартс, и ему претила мысль, что какая-то организация насильно заставит его расстаться с ними. В итоге самым щадящим решением как для сердца, так и для разума, было затаиться и надеяться, что опасность минует. Так и было до сих пор.
Но удача покинула его. Джону не нужно было прибегать к эмпатии, чтобы понять это. Тауэр сменил тактику в отношении него. Теперь они не просто дожидались, когда Джон совершит промах, они начали действовать.
Значит, нужно бежать из города. По крайней мере, деньги у Джона имелись: ведя аскетичный образ жизни при зарплате врача, он сумел отложить приличную сумму на черный день. Но было уже поздно, и банки не работали. Джон мог поклясться, что если Стражу удалось разузнать его имя, то к утру его счета будут уже заморожены. Но даже если он сумеет добраться до них до того, как это случится, ему придется быть осторожным. Если он опустошит свои счета и исчезнет с лица земли, то можно будет сразу написать у себя на лбу: «Сбежавший Проводник!» Пока они еще не знали, что он Проводник, он мог играть на их неуверенности до тех пор, пока они не будут убеждены в обратном.
Вот бы существовал какой-то способ сделать его поспешный отъезд и отсутствие в Лондоне правдоподобными! Что-то совершенно обыденное и ожидаемое, что не вызовет ни у кого подозрений.
Да! У него был такой предлог!
Джон рванулся вверх по оставшимся ступенькам, толкнул противопожарную дверь и зашел в гериатрическую* палату. Он выхватил салфетку из диспенсера и вытер лицо, после чего придал лицу мрачное выражение. Выглядеть расстроенным было совсем не сложно. Черт, он в самом деле был расстроен. Сара была на посту медсестры, при его приближении она подняла взгляд от графика, и глаза замерли на его лице.
— Что случилось? — спросила она. — Конференция прошла неважно?
Джон покачал головой:
— До конференции я не добрался, — солгал он, добавив в свое признание оттенок раскаяния. Возможно, это заставит Боудина сойти со следа. Или, по крайней мере, возбудит в нем закономерные сомнения. — Мне позвонили. Мама в больнице. У нее инсульт.
У Сары вытянулось лицо:
— О, Боже. Я тебе так сочувствую! Она ведь еще довольно молодая?
— Ей пятьдесят два, — кивнул Джон. Это оказалось легче, чем он предполагал. Из-за паники его рассказ звучал правдиво. — Я хотел отпроситься. Я могу успеть на ночной рейс до Абердина. Врачи не уверены, что она выкарабкается, она может умереть в любой момент. — Он сочинял на ходу. Были ли этой ночью рейсы до Абердина? Станет ли кто-нибудь проверять это? Неважно. — Прошу, Сара, я буду благодарен тебе по гроб жизни, — горячо сказал Джон.
Сара кивнула:
— Пойдем, заполнишь документы у меня в кабинете. Гарри полетит с тобой?
Джон кивнул, постаравшись не морщиться. Еще один большой пробел в его плане. Хоть бы Сара не додумалась позвонить Гарри, чтобы подтвердить его рассказ!
— Да, она уже едет в аэропорт. Там на месте возьмем машину.
Голос Джона дрогнул, как и всегда, когда он врал, но, к счастью, Сара этого не заметила.
— Я могу отпустить тебя максимум на две недели, — сказала Сара, обшаривая ящики стола. Она вытащила бланк. Джон второпях заполнил его и расписался. Его почерк был ужасно кривым.
— Спасибо, Сара. А теперь мне нужно идти. Еще проходить через проверку службы безопасности аэропорта, ну, сама понимаешь…
— Понимаю. После теракта с небоскребами в Нью-Йорке путешествия стали просто невыносимыми, — она сгребла его в объятия. — Дай мне знать о ее самочувствии.
— Хорошо, конечно! — пообещал Джон. Он бросился вон из кабинета и скатился вниз на цокольный этаж, где располагались шкафчики.
Ладно, думай, Джон, думай. Идея отправиться домой была заманчивой. По меньшей мере, это придало бы его рассказу немного правдивости. Возможно, ему даже удалось бы заставить всех поверить, будто его мать осталась инвалидом после инсульта, и он нужен там, чтобы ухаживать за ней. Звучало неплохо, но Джону это было не по душе. Вернувшись в Абердиншир, он просто променяет властный Тауэр на болтливый клан, в котором было полно Стражей. Он переехал в Лондон, чтобы сбежать от родственников. И что они подумают о его внезапном и поспешном возвращении домой спустя десять лет?