— Куда бы я еще делся? Здесь ведь кормят! Кормят ведь? — на всякий случай шутливо уточнил Геркан, всем своим видом демонстрируя попытку припомнить этот немаловажный факт. Вот только в этой шутке была лишь доля шутки, а остальное — не самая лицеприятная правда жизни в СССР после отмены НЭП-а. Так-то карточки на целый ряд продуктов питания уже почти как полгода были введены даже в Москве с Ленинградом. Что уж было говорить о ситуации с продовольствием в прочих городах, деревнях и весях. И мало того, что нормы в них были донельзя урезаны. Их еще далеко не всегда удавалось отоварить по причине отсутствия товара в магазинах. При этом рыночные цены превышали государственные, где втрое, а где и вчетверо! Потому вопрос питания стоял перед каждым советским гражданином весьма остро. — А то на больничных харчах я как-то не поправился, — похлопал он себя по впалому животу. — Скорее даже наоборот, стал несколько стройнее.
— Так это же чудесно! Теперь спокойно влезешь в любой танк! И даже в «КС»[9] будешь чувствовать себя великолепно! Завидую! Вот честно! За-ви-ду-ю! — произнес по слогам последнее слова и заржал, словно конь, весельчак Михаил. Вряд ли кто-либо далекий от жизни танкистов смог бы понять причину смеха. Но для обоих краскомов все было кристально ясно. Места для башенного стрелка и по совместительству командира машины в танке «КС», он же «Красное Сормово» или «Рено-Русский», имелось совершенно ничтожное количество. Лишь кто-то откровенно щуплый и невысокий мог бы чувствовать там себя удовлетворительно. Для мужчины же среднего роста и телосложения простое размещение внутри такого танка превращалось в аттракцион личной гибкости. А всё проклятые изготовители с завода «Красное Сормово», на котором еще в 1920 году разобрали по винтику один трофейный Рено ФТ-17 и впоследствии построили полтора десятка его отечественных аналогов, внеся лишь те изменения, что были обусловлены техническими возможностями самого завода и имеющимися в наличии агрегатами! Никто тогда о членах экипажей этих танков не подумал вовсе. Хотя народ плевался еще с тех самых Рено ФТ-17.
— Теперь-то мне зачем в него влезать? Не в этом году, так в следующем, их все заменят новые МС-1. В том посвободней будет. Потому худеть, никакого резона нет! А это значит что? Это значит, что меня надо срочно кормить в целях приведения формы тела к былым размерам обмундирования! — не дав возможности товарищу ляпнуть какую-нибудь колкость, сам же ответил на свой собственный вопрос Александр. Хотя, справедливости ради, стоило отметить, что и поступающий на вооружение новейший отечественный танк являлся той еще коробчонкой для лягушонки.
Означенная машина стала результатом третьей попытки СССР обзавестись собственным серийным танком, вслед за провальным «Рено-Русским» и ставшим черной дырой для выделяемых средств танком оригинальной конструкции «Ижорского завода», который увидел свет в единственном полуготовом экземпляре. Так по итогам «танкового» совещания командования РККА, руководства ГВПУ[10] и представителей Орудийно-Арсенального Треста имевшего место быть в сентябре 1926 года, уже в марте 1927 года за ворота опытного цеха бывшего «Обуховского завода» выползла неказистая гусеничная машина, созданная усилиями, как ряда конструкторов самого завода, ныне с гордостью носящего наименование «Большевик», так и всего московского танкового бюро ОАТ[11]. Это был прототип получивший обозначение Т-16, последующая значительная доработка которого в конечном итоге привела к рождению машины получившей наименование Т-18 или МС-1 — то есть «малый сопровождения».
По всей видимости, у завода имелся определенный задел всех необходимых материалов и комплектующих для создания, как минимум, еще одного танка, поскольку эталонный Т-18 был закончен постройкой спустя всего пару месяцев после своего предшественника и уже в середине июня был испытан в Подмосковье пред взором представителей высокой комиссии. Там он, конечно, не был встречен громкими несмолкающими овациями, поскольку имел в своей конструкции все те же недостатки, которые указывались необходимыми к исправлению еще при обсуждении характеристик «Рено-Русского». Тут и малая скорость передвижения, и слабое вооружение, и недостаточная проходимость, и много чего еще, включая не лучшее качество сборки, как бронекорпуса, так и агрегатов. Однако более медлить и откладывать приемку на вооружение первого отечественного массового танка, было никак нельзя. Слишком уж напряженной сложилась внешнеполитическая обстановка, отчего в СССР ожидали скорого начала войны, если не с Англией и Францией напрямую, то, как минимум, с активно поддерживаемой ими Польшей. Потому малышу Т-18 была дана путевка в жизнь, а завод «Большевик» получил первый заказ от ОСОАВИАХИМА[12] и РККА на 108 этих бронированных машин. Таким образом оказалось предопределено знакомство Геркан, Александра Морициевича со своим будущим «боевым скакуном». Причем своим, в прямом смысле этого слова, так как пока он якобы лежал в больнице его тоже приписали к конкретной машине в качестве командира танка. Его приятели и отправились инспектировать, как только желудки оказались наполнены отнюдь не ресторанной, но сытной и калорийной пищей.
— Ну как тебе обнова, Сашка? — хлопнул по плечу Киселев только-только выбравшегося из нутра новенького МС-1 сослуживца. — Нигде не жмет? — все не удержался он от дружеской подколки.
— Ох, Миша. Сказал бы я тебе. Но лучше промолчу! — в отличие от подавляющего большинства прочих командиров взводов и рот 3-го танкового полка, нынешний собеседник Александра старался досконально вникнуть во все тонкости устройства боевой машины, чтобы четко понимать ее возможности и недостатки. Сказалось прошлое высококлассного слесаря-лекальщика с присущим им складом характера. Можно сказать, представителя уникальной касты среди слесарей. Да и человеком в бронетанковых частях он был сравнительно новым, являясь выходцем из пехоты, отчего еще не успел покрыться «легким налетом бронзы». Вот и вился постоянно вокруг танков, ничем не отличаясь в этом плане от технического состава полка. Потому завязавшееся на курсах хорошее знакомство очень быстро переросло в настоящую дружбу и Михаилу, в отличие от прочих сослуживцев, Геркан готов был сказать куда больше, не опасаясь получить с его стороны какого-либо подвоха.
При этом ни в коем случае нельзя было сказать, что в их части оказались сосредоточены только и исключительно самодовольные ленивые бездари, плюющие на техническое состояние своих «боевых коней», но, несомненно, гордящиеся своей причастностью к подобному роду войск. Совсем нет! На протяжении многих лет, вплоть до сего года, когда в полк пришла первая партия новых отечественных серийных танков, все они эксплуатировали старые трофейные машины, что в силу своего несовершенства и изношенности, попросту обязывали экипажи получать немалый опыт в деле их обслуживания и эксплуатации. Именно благодаря непрестанным заботам, а также должному отношению к службе и вверенной технике первых советских танкистов, немалая часть английских и французских танков до сих пор сохраняли возможность передвижения своим ходом с ведением огня, не смотря на почтенный возраст и длительную эксплуатацию в не самых щадящих условиях. Именно они ежегодно в праздничный день 1-го мая проходили парадными колоннами по Красной площади, что с самой лучшей стороны демонстрировало уровень технической грамотности, как механиков, так и самих танкистов. Но все же до того уровня познаний, которого желали достичь, как Михаил, так и Александр, никто из них более не дотягивал.
— Тю-ю-ю, — протянул не сильно довольный реакцией своего друга Киселев. — Никак брезгуешь? Чего такую моську-то скорчил?
— Да причем тут брезгливость? — отмахнулся техник от, то ли забавляющегося, то ли действительно обидевшегося на его реакцию, приятеля. Как же, первый действительно свой, рабоче-крестьянский, массовый танк! А Геркан не оценил и лишь нос воротит! — Машина новая. Это уже хорошо! Серийная, опять же, — окинул он взглядом выстроенные в коробочку полтора десятка МС-1 второй производственной серии, в которой, как недавно объяснял представитель завода, уже были исправлены сотни конструктивных недостатков обнаруженных в изделиях первой серии, что ныне находились на всевозможных испытаниях в Ленинградском и Белорусском военных округах. — Это тоже прекрасно! Но мало того, что в ней практически отсутствуют признаки эволюции бронетехники по сравнению с теми же Рено, так еще и качество сборки отнюдь не на высоте. Ты только посмотри, какие тут повсеместно щели между листами брони! Палец, конечно, не пролезет, но пуля, коли угодит в стык, сплюснувшись, протиснуться сможет. Качество обработки кромок бронелистов просто аховое! Наблюдательные щели все так же прикрыты лишь бронезаслонками. Никакой защиты для глаз! Хотя не скрою, конструкция у них весьма удачная. Двигатели, сам видел, запускаются через раз и то отнюдь не с полтычка. И это при наличии магнето! Да и, глядя на них, возникает такое ощущение, что собирались моторы на коленке с немалой индивидуальной доработкой напильником по месту. Честное слово, даже у старых «КС» движки и то выглядели куда как надежнее! Потому об унификации запасных частей и деталей конкретно у этих машин, как по мне, говорить пока рано. А для нас, технарей, это беда! — Тут следовало отметить, что не только у этого конкретного технического специалиста из 3-го танкового полка имелись претензии как раз к машинам второй серии выпуска. На удивление, даже учитывая солидную доработку конструкторской документации, они оказались собраны заметно хуже самых первых МС-1, что отмечали все военные, имевшие возможность сравнить танки двух серий. Видать сказалась авральная работа по их сборке, которую был вынужден вести завод в исполнение нарезанного ему плана. — Хотя, должен признать, находиться внутри него заметно комфортнее, чем в Рено или «КС». Внешние габариты вроде такие же, если не меньшие, а, поди ж ты, рабочего пространства стало больше. Чудеса, да и только! Ну и ряд примененных в его конструкции технических моментов выглядят интересно. Но вот концепция танка сопровождения пехоты, по которой он проектировался, не выдержана совершенно. Ни по проходимости, ни по мощи вооружения, он в нее не вписывается. Сам ведь в нем уже сидел не единожды и прекрасно видел, что если вести прицельный огонь из пулемета еще как-то возможно, то из пушки, по большей части, можно бить только и исключительно наугад куда-то в сторону противника. А чтобы хоть как-то прицелиться, потребно изогнуться, словно цирковому акробату, да еще и вывернуть орудие максимально вправо. К тому же, не мне тебе рассказывать, сколь слабая убойная сила у этих 37-мм хлопушек. Даже если такой снарядик разорвется у твоих ног, не факт, что поранит. — Тут жалоба Геркана была одновременно, и по делу, и не по делу. С одной стороны он был абсолютно прав. Слабосильные 37-мм снаряды от пушек Гочкиса зачастую не разрывались на осколки вовсе. При подрыве заложенного в них заряда взрывчатого вещества нередко просто выбивало сам взрыватель, тогда как корпус оставался цел. Но даже в случае штатного разрыва, осколков образовывалось считанное число, да и летели они на очень малое расстояние. Та же ручная граната типа «лимонки» была куда эффективней подобного снаряда. С другой же стороны, концепция подобных малокалиберных траншейных и танковых пушек предполагала не столько борьбу с живой силой противника, сколько выбивание мешающих наступлению пехоты станковых пулеметов. Как бы худо он ни взрывался, при попадании почти полукилограммовой стальной болванки в тело пулемета, последний выходил из строя однозначно. Правда, для совершения прицельного выстрела из короткоствольной пушки ПС-1 требовалось подойти к объекту атаки ну очень близко, что вряд ли позволила бы спокойно проделать прикрывающая пехоту артиллерия. Так Александр прекрасно помнил не своей родной памятью, что на Западном фронте во времена Первой Мировой Войны немало танков союзников оказалось уничтожено немецкой полевой артиллерией, отчего и полагал невозможным подход подобной машины почти впритык к окопам, учитывая появления на свет в той же Германии новейшей 37-мм длинноствольной противотанковой пушки, которой любой танк с противопульным бронированием был на один зуб. — А вот в качестве учебной машины, как я полагаю, будет весьма неплох, — едва закончил он свою речь, как ту же встал, словно вкопанный. Зацепившийся за всплывшее понятие Первая Мировая Война разум логично предположил, что в таком случае должна быть, как минимум, Вторая Мировая Война, и попытавшись пройти по цепочке рассуждений наткнулся на посыпавшиеся словно из рога изобилия многочисленные предпосылки начала этой самой Второй Мировой Войны, ставшие результатом унижения Германии странами Антанты и желанием США подгрести под себя все европейские рынки. Да, пусть какой-либо достоверной информации по будущей войне в голове не обнаружилось вовсе. Но при этом интуиция буквально кричала о нахождении на верном пути размышлений.