Наверное поэтому всегда любила зиму. За парадоксальное напоминание о доме. За неподвластную смертным нерукотворную магию и обещание чуда.
— Алекс… а где твой дом? — спрашиваю я, хотя знаю — сама на этот вопрос отвечать не готова.
— Далеко отсюда.
Подозрение усилилось.
— Ты вырос в одной из колоний?
Он остановился, задумчиво и как-то нервно переплетая свои пальцы с моими и вглядываясь в глаза. Мне хочется знать о нём больше…
— Можно и так сказать.
— Тебе неприятно вспоминать?
— А что ты хочешь знать? То, что мой дом разрушен? Что моих родных убили?! — внезапно резко и едко поинтересовался он. И эти слова пронизанные чужой болью хлестнули меня словно пощёчина, прочувствованная даже через каскад щитов. Я не знала, я не знала… о, Тьма.
Его взгляд пылал гневом, но я не чувствовала сожаления. Я чувствовала ответный гнев. В этом все люди! Не хочешь отвечать, не отвечай, смени тему, скажи прямо, но не порть настроение! У меня тоже были моменты в жизни, вспоминая которые хочется кричать в бессильной ярости, найти виновных или просто тех, на ком можно сорваться.
Я сдерживалась. Во всяком случае, когда это касалось прошлого. Но как вести себя в подобной ситуации с другими, просто не понимала.
Как бы то ни было, очарование вечера было безжалостно разрушено этой вспышкой гнева.
— Пожалуй, я пойду, — говорю я, быстро отступаю, вырывая свою руку из его цепких пальцев и не оборачиваясь несусь прочь по тонкому слою хрусткого снега. Ноги непривычно скользят, и я прыгаю на планограв.
Улетая прочь, жду окрика в спину или сигнала коммуникатора с запросом на соединение. Но я слышу только шум мегаполиса.
Обидно, ведь я так скучала и ждала. И не покидает ощущение нелепости ситуации. Даже домой не хочется возвращаться.
Решаю потратить часть вечера на покупки. Это несколько отвлекло на время, хотя некоторые покупки мне совсем ни к чему… например, разбирая пакеты совсем не понимаю, как оказалась среди моих покупок водка. Я не пью. Совсем. Просто не умею пьянеть. И вкусов тоже не чувствую.
Скорее всего, я погрузилась в себя настолько, что брала просто всё, что под руку попадётся. Ну и истеричка, самой тошно.
Переодеваюсь в штатское и решаю потратить остаток вечера и возможно начало ночи на полёты.
Испытываю почти детский восторг от бьющего в лицо ледяного ветра. Меня влечёт к океану, где ветер более сильный. Здесь он как живой. Настоящий. Не скованный необходимостью огибать людские здания.
Некоторое время стою на скальном уступе, всматриваясь в чёрную даль. Вспоминаю своё первое свидание с Алексом. Ну почему сегодня он так легко взвился? И почему я так легко его оставила на многолюдной улице, позволив снова затеряться? Ответов на оба этих вопроса я не знала. Наверное, я не создана для отношений. На работе всё проще. Есть я, правила, напарник и преступники. Просто и понятно.
Я подумала, что никогда особо не задумывалась над мотивами преступников. Мне они не были особо интересными, когда вина была уже очевидно. Когда ясно в кого стрелять или арестовывать. И чувствуя себя частью отработанной системы, я не ощущала угрызений совести.
Улыбнулась. Надеюсь проработать в полиции столько, сколько захочется. Мне нравится.
Лечу по кромке прилива по направлению к докам. Просто так хочется. Оттуда я полечу в город и домой. Другой непривычной дорогой.
Даже не знаю, что заставило меня замереть в ночном порту и смотреть как несколько сильных мужчин что-то выносят с большой баржи. Подумаешь, у них тоже своя работа. Но я стояла, не двигаясь и спрыгнув с планограва. А изнутри меня грызло странное предчувствие неправильности.
Что-то было не так, но проверять, полагаясь только на своё чутьё, я не имела права.
Полезла в сумочку, чтобы достать стилограф и записать номер и название баржи и в этот самый момент почувствовала чьё-то приближение.
Обернулась и увидела троих парней одетых совсем не по погоде со странным жёлтым отблеском в глазах…
Плавность и грация движений не оставляла сомнений. Оборотни. И я попалась.
***
Впервые за всё время работы меня посрамили как школьницу. Я дралась на пределе своих возможностей, но нелюди, которых тут был с десяток не меньше, взяли числом.
Оборотни. Ягуары. Слишком быстрые и сильные противники для такого неполноценного демона как я. Несмотря на это я сумела достать нескольких и даже покалечила, но всё равно, численный перевес сыграл им на руку. В итоге меня обезоружили и бросили в трюм какого-то судна. И хуже всего было то, что мы куда-то отплывали.
Трюм был абсолютно пуст, но это длилось недолго, так как скоро, едва не сбив меня с ног, кубарем влетело какое-то тело, после чего люк снова закрылся.
— Самый глупый вечер в моей жизни. — ворчу я, невольно копируя интонацию своего напарника, подхватывая незнакомца и придерживая его за руку. Не малейшего источника света нет, и моё ночное зрение пасует, а снимать щиты, чтобы полностью задействовать собственный потенциал пока не хочется.
— Вынужден согласиться, — говорит незнакомец.
Некоторое время молчим. Первый тишину нарушает парень.
— За что они тебя?
— Оказалась не в то время и не в том месте, — сообщаю единственную версию. — А ты?
— Хотел забрать то, что им не принадлежит, — следует загадочный ответ. — И надеюсь, заберу.
Что-то в его незнакомом голосе и интонации кажется мне знакомым.
— Ты ещё надеешься с ними совладать?
В темноте слышится смешок.
— Это лишь вопрос времени.
Да он самонадеян…
Меня внезапно озаряет внезапная вспышка догадки, но я не верю, отчего-то не могу бросить ему это в лицо, хоть и в темноте. В следующий миг он произносит слова, после которых у меня уже не остаётся сомнений.
— Видишь ли, моя маленькая забавная полицейская, кого-то «место и время» подкарауливает, а я создаю его сам.
Хамелеон. Хочется ударить его чем-то больно, ну или на худой конец застегнуть на нём наручники. Только вот меня успели полностью разоружить. В бессильной ярости бросаюсь к нему и вцепляюсь в его куртку.
— Ты!..
Он не вырывается. Его дыхание теплым ветерком касается волос на моей макушке, а затем щекочет ухо, потому что вор склоняется совсем близко и шепчет:
— Тебе так нравится держать меня в своих объятиях?
— Просто нет наручников, — ворчливо оправдываюсь я лихорадочно пытаясь сообразить, что и в самом деле с ним делать.
Тут его тёплые ладони ложатся поверх моих уже порядком замёрзших.
— Этот вид наручников мне нравится больше, — усмехается он. Пытаюсь вырваться, но теперь держит он меня. — Брось брыкаться. Если ты не заметила, тут холодно. А подвижность твоих пальчиков мне ещё пригодится.
От такого двусмысленного намёка чувствую, как лицо моё вспыхивает и радуюсь тому, что тут темно. Затем, активно пытаюсь вырваться, но мой визави словно совсем не чувствует боли, притом гибкий и быстрый как змея. В итоге, оказываюсь прижатой к его широкой груди.
Догадываюсь, что для борьбы со мной он выбрал максимально эффективную форму. Достаточно стать одним из оборотней.
— Я пошутил… перестань, прошу, — шепчет он. — Если хочешь стану кем-то, кто тебе более приятен. У тебя есть парень?
Перед глазами всплывает лицо Алекса. Но я отчего-то не желаю, чтобы Хамелеон становился им…
— Есть. Не надо.
— Почему?
— Это было бы неправильным.
— Странные вы люди.
Вздыхаю. Могла бы возразить и во многих ситуациях сказать аналогичное. Но пусть думает, что хочет. Как я говорила, мотивы преступников меня волновали в последнюю очередь, да и то, только с профессиональной точки зрения.
Тем временем, Хамелеон с осторожностью немного ослабевает хватку и прикрывает меня своей курткой. Зачем ему это? Тепло конечно и приятно так стоять в холодном железном трюме, но вспоминая Алекса, чувствую себя предательницей.