— А ваш брат красив… даже очень, — заметила она, лениво водя пальцем вдоль кромки выреза и не потрудившись понизить голос. Правда, Людо все равно не мог слышать из-за шума дороги.
Мне не понравился ни взгляд, ни жест. Хотя Её Светлость права: насмешкой Праматери из нас двоих вся красота досталась именно брату, которому она и даром не нужна. А в этот момент он был особенно хорош, сидя в седле так, словно не было всех этих лет без регулярных тренировок. Новый костюм плотно облекал фигуру, ветер трепал спускавшиеся до плеч волосы, а глаза блестели, как два оникса. Только ни он, ни я не нуждаемся в её одобрении.
— Красотой терновника, — заключила она, откидываясь на подушки.
На ночь остановились в лощине. Рыцари разбили небольшой палаточный лагерь, а для леди Йосы, меня и вдовы установили шатер. С учетом жаровни, походного трюмо и двух сундуков, которые велела перетащить туда её светлость, места осталось лишь на то, чтобы не спать друг на дружке.
В ожидании ужина рыцари собрались вокруг костра и подначивали хлопочущую над котелком кухарку, травили шутки. Людо сидел в стороне, натачивая о камень дрянной меч, который ему выдали по приказу леди Катарины. Почувствовав мой взгляд, поднял голову. В следующий миг меня снова отвлекла возня у костра.
— Поди ж ты, какой резвый! — воскликнула кухарка, замахнувшись половником на самого рукастого из мужчин, ущипнувшего её за зад. Тот ответил наглой улыбкой и подмигнул остальным.
— Что вас там так заинтересовало? — раздраженно позвала леди Йоса. — Лучше помогите мне разобрать вещи.
Я поправила полог и вернулась в глубь шатра.
Когда позже вышла за порцией для неё, вдовы и себя, смех стих. Рыцари провожали меня взглядами, в которых не читалось ни угрозы, ни дружелюбия — только угрюмая настороженность. Точно так же смотрели и на брата. Им сказали официальную версию, в том числе про тяжело раненых и чудом выживших Марланта и Эйка, но кто запретит людям строить догадки о появившихся в последний момент чужаках, чей изможденный вид не соответствует заявленному высокому статусу?
— Миледи, — кухарка сделала неуклюжий книксен.
Я забрала поднос с едой и подождала, пока один из рыцарей приподымет полог шатра.
На ужин был вареный угорь и пирог с крольчатиной и миндальным молоком. Соли в лепешке было в самый раз. А я уже и забыла, каково это, когда ею не отбивают затхлость плесневелой муки… За истекшие годы эти два вкуса стали для меня неотделимы. Когда-нибудь буду питаться только пресным.
Ритуал отхода леди Йосы ко сну оказался изматывающе долог — голоса снаружи успели угомониться. Заодно выяснилось, зачем ей понадобилось аж два сундука. В первом лежала сорочка, домашние туфли, каль[8]и куча спальных принадлежностей, без которых легко можно обойтись. Во втором — зеркало, лосьоны, мази, притирки, масла, ароматические воды, мастика для губ, помада для волос. Пока я неловко расшнуровывала ей рукава, непривычная к этому делу, она рассматривала свое лицо в полированном бронзовом диске, натягивая кожу пальцами. Когда я закончила, протерла щеки, лоб, подбородок и шею средствами из трех склянок и, не оборачиваясь, протянула гребень.
— Расчешите меня.
Вдова Хюсман успела переодеться в подобие паруса и теперь рылась в своем бельевом ларце, ища что-то на дне.
Перебирая тяжелые длинные пряди её светлости, я боролась с желанием вытереть руку о подол: казалось, на пальцах остался жирный золотой налет. А ещё хотелось покончить с расчесыванием побыстрее — процесс начал утомлять.
— Ай! Осторожнее вы! — вскрикнула леди Йоса, дернув головой.
— Простите, миледи.
— «Простите, ваше величество» — привыкайте называть меня так. Вы что, никогда не расчесывали другим волосы?
— Чужим — никогда.
Людо ведь не чужой.
— У вас неделя пути на то, чтобы научиться помогать мне. — Она бросила быстрый взгляд на вдову и едва слышно прошептала: — Чтобы версия фрейлины хоть немного походила на правду.
Я подняла голову, и наши взгляды встретились в отражении. Контраст между нею и мной был разителен: леди Йоса, белокурая и голубоглазая, с нежной алебастровой кожей, точеными плечами и высокой грудью, натягивающей платье, которое прикрывало такое же совершенное и до тошноты мягкое тело, а позади я. Шершавые потрескавшиеся ладони смотрелись рядом с её тонкой белой шеей просто кощунственно, а тяжелая масса черных волос придавала мне диковатый вид.
— Теперь подайте чашу, — распорядилась она, отворачиваясь.
Я забрала с жаровни миску, где подогревалось миндальное молоко с ужина, и поставила перед ней. Леди Йоса погрузила внутрь свои тонкие ухоженные пальцы — с чего им не быть ухоженными, если отмачиваются каждый день в молоке! — и держала, пока оно не остыло. Потом велела:
8
распространенный в период раннего средневековья домашний головной убор в виде плотно облегающей шапочки по типу чепчика. Имел узкие завязки, заканчивался под мочкой уха, не опускаясь ниже затылка