Дети детьми, однако, мое войско собиралось домой. А это означало никак не то, что мне подумалось вначале. Калмыцкое войско никогда не обременяло себя громадными обозами, как делают это регулярные армейские полки урусов. Все, что использовалось для постройки кибиток, палаток, навесов и так далее - это сплошь трофеи. Кухонная утварь, подушки, кое-какая мебель - все это было когда-то добыто, утащено или украдено у немецкого населения Пруссии. И теперь это нужно было как можно быстрее продать, так как все торопились попасть домой. Каким-то невообразимым образом, на краю имения возник стихийный базар. Все ненужное, крупногабаритное или хрупкое моими орлами сбывалось. Вскоре, почуяв выгоду, здесь объявились еврейские скупщики. В этом времени их называют жидами. В основном эти шакалы обхаживали пехотные полки урусов, выменивая ценности на нужные солдатам товары. Но сейчас затишье, а потому, поток трофеев резко пошел на спад. Не отстали по осведомленности от жидов и казаки. Атаман Краснощеков пожаловал на торг самолично, ведь по сути, казаки не особо и отличались от нас. У них такие же закрома рухляди накопились за последний год войны. Вот они и приехали посмотреть, вдруг чего интересного выгодно сторгуют.
Меня же вскоре ждала дорога в Столицу. С собой, в качестве сопровождения, я взял десяток воинов, лучших из лучших. Все они были как на подбор с отметинами отгремевших сражений. Каждый их шрам мог рассказать историю битв войны. Эти воины были самой настоящей гордостью нации! Именно такие и должны были показаться со мной будущему Императору. По завершении торга, когда каждая сотня продала все ненужное, сотники собрали ханскую половинную долю и по всем традициям преподнесли мне. Было приятно. Даже чуть не пустил слезу от такого проявления преданности. Но, конечно же сдержался, еще не хватало, чтобы меня приняли за тряпку! Плюс к тому, отдельным подарком для меня было то, что по инициативе нойона Эрдема, войско вскладчину организовало сундучок с драгоценностями изысканной работы. Это предназначалось как дары Наследнику престола, Петру Федоровичу. А я и думать забыл о том, что надо еще и подарки с собой для будущего Императора прихватить. Вот был бы вселенский Позор!!! Спасибо Эрдему, опять меня выручил.
'Дааа, на моем месте книжные герои бы давно уже высокодоходным бизнесом занялись бы, или фабрики - заводы строили! Врагов бы тысячами сокрушали, в плен бы брали прусских фельдмаршалов! А я что? У меня под командой целое войско - три тысячи головорезов! А я до сих пор их всех толком и не видел...'
Примерно в таком ключе у меня и проходили вечера. Откуда ни возьмись, навалилась тоска, ничего не думалось и не хотелось. И даже вкуснейшие блюда нашей кухни больше не радовали так, как вначале. Одно только барахтанье двух карапузов в люльке периодически отвлекало от тяжкого состояния. От ничегонеделания я плавно перешел к воспоминаниям прошлой своей жизни. Там у меня стартовые возможности были куда как хуже, чем здесь. Простая семья, обычное детство, увлечения, которые здесь уже не пригодятся. Да чего врать-то себе? Никчемная жизнь. И закончилась она по-дурацки, в глупой гражданской войне на окраине никому ненужного села.
'А что у меня здесь? Я - Хан, уже неплохо! Хотя и еще надо посмотреть, что за Ханство, что оно из себя представляет. Из когда-то прочитанного и услышанного, мне вспоминаются разрозненные факты. Когда-то там большая часть калмыков ушла из Поволжья назад, в Джунгарию. Это так сильно ударило по нации, что никогда больше прежней силы и могущества мы не имели... И произошло это в промежутке между Петром Первым и нашествием Наполеона. Петр считался с калмыками как с военной силой, а значит, тогда мы реально могли выставить неслабую армию. А вот уже в войне с Наполеоном калмыки едва наскребли на два или три полка кавалерии. Значит, все произошло в этом промежутке. И, если верить словам нойона Эрдема, мы все еще грозная сила на юге. Стоп! Это что получается, я должен буду возглавить эту авантюру с откочевкой???'
Между тем приближалось время отправления в путь. Я уже довольно сносно передвигался по поместью при помощи ходуль - прообраза костылей. Садиться в седло мне пока запрещали гелюнги. Их терапия с втыканием множества иголок в тело оказалась на удивление рабочей. Мышцы на руках и ногах и правда быстрее разрабатывались, даже и не знаю, что бы я без них делал. Малышей было решено брать с собой. Не доверял я посторонним заботу о них, слишком уж укоренилась в голове мысль о чудовищно большой детской смертности у кочевых народов. Лучше уж пусть будут при мне. Специально для них в моей карете сделали нечто вроде яслей, так же сплошь заваленных одеялами и подушками от тряски по дороге. Мне же осталась только половина пространства, где можно было только сидеть, но с комфортом. Помимо моего десятка сопровождения, десятка личной охраны и вернувшегося тайши Тагира, к нам присоединился премьер - майор Семёнов с двумя молодыми офицерами. Остальные русские должны были отправиться вместе с моим войском в Ханство, где поступить под начальство другого чиновного лица. Итого, наш отряд составлял два с половиной десятка человек.