С именем Улджэйту связано происшествие, проливающее свет на истинное отношение монголов к гневу небес. Здание, в котором Улджэйту проводил ночь, во время сильной бури поразила молния, и несколько его родственников были убиты. Ему пришлось самостоятельно очистить некоторых из своих высших сановников, проводя их в соответствии с монгольской традицией и Ясой Чингис-хана, между огнями; к исполнению ритуала были привлечены также бахши. Оставался ли Улджэйту, принявший ислам, целиком в сфере языческой практики, — задается вопросом Дж. Бойл[48].
Весной 1305 г. канцелярия Улджэйту направила письмо королям Филиппу Красивому, Эдуарду I и прочим крестоносцам[49]. В наше время письмо было обнаружено в Секретном архиве Ватикана. В 1933 г. В. Л. Котвич предложил свою дешифровку и перевод послания Улджэйту, полагая, что важность этого исторического документа «до сих пор недостаточно оценена и цель его составителя не понята»[50]. Напомню забытую ныне гипотезу В. Л. Котвича. По мнению исследователя, монголы в начале XIV столетия были инициаторами идеи всеобщего мира. Аргументацию он находит в самом письме Улджэйту. Иными словами, перевод послания во многом определяется историческим контекстом. Контекст таков: Чингис-хан «бросил объединенному под его властью монгольскому народу гордый лозунг объединить все страны и все народы земли в единую монархию»; монголы «уверовали в такое именно изволение Неба, их верховного божества, которое избрало их для осуществления этого предприятия, и их своего рода религиозный фанатизм явился той мощной силой, которая на самом деле создала такую мировую империю, какой никогда не видало человечество ни ранее, ни впоследствии». В организованной ими империи монголы «устанавливают правопорядок, единообразную администрацию, исправляют причиненные войнами разрушения, восстанавливают ремесла и торговлю, восстанавливают и поддерживают культурное общение с отдаленнейшими странами древнего мира», — и все это в таких масштабах и с такою энергией и результатами которые дают действительное основание для выдвинутого в последнее время в Европе исторического термина Pax Mongolica для характеристики первого полустолетия Монгольской империи. После междоусобий второй половины XIII столетия единство империи монголам удается установить лишь на федеративных началах. К этой эпохе и относится документ ильхана Улджэйту, который безуспешно предлагал правительствам Западной Европы примкнуть к внутримонгольскому пакту взаимной гарантии мира, устанавливавшему общую акцию против нарушителей мира.
С. А. Козин, принимая трактовку В. Л. Котвича, предложил поправки к переводу[51].
Для наших построений важно следующее. Известная формула möngke tngri-yin küčündür 'Силою вечного неба' наследует стиль имперских документов и определяет содержание послания ильхана Улджэйту. Перед нами типичный монгольский дипломатический документ без малейших признаков влияния исламской риторики. Однако это обстоятельство не ставит под сомнение факт принятия ислама Улджэйту, но лишь очерчивает его границы. Для вазирата и религиозных кругов Персии Улджэйту был мусульманином, но для кочевой аристократии он оставался монгольским ханом. Во взаимоотношениях с другими Чингизидскими династиями и в дипломатической переписке с христианским Западом он был истинным монголом. Признание этого обстоятельства избавляет нас от (ложного) выбора: был ли Улджэйту мусульманским правителем (султаном) или сохранял верность Ясе Чингис-хана. В фигуре ильхана сходились два вектора, две вертикали: гражданское управление во главе с вазиратом, и военное, представленное кочевой аристократией. Эти два конфликтных уровня реальности находили компромиссное сочетание в лице ильхана. Конец правления ильханов был ознаменован окончательным отделением кочевой Орды от вазирата.
Какую часть действительных событий персидские авторы отразили в своих сочинениях, а какую — игнорировали, описывая следующий случай 1307 г.: «В этом же году Султан Мухаммад Худабанде выехал в обитель мира — Багдад, желая провести [там] зиму. Между Садр-и Джиханом Бухари ханифитом, который отправился в паломничество в Мекку, и Хваджа 'Абдал-маликом шафиитом, справедливейшим из кази султанских владений, произошел религиозный диспут. Они предали друг друга хуле, и Султан [Мухаммад] избрал религиозное учение его святости имама Шафи'и — да будет им доволен Аллах! Позднее благодаря стараниям Шайх Джамал-ад-дина Хасана б. Садид-ад-дина Йусуфа из Хилле, очищенного [от мирской скверны], он принял вероучение имамитов. По хранимым Богом владениям он разослал указы, дабы славные имена двенадцати имамов упоминались в хутбе и чеканились на монетах. Шайх Джамал-ад-дин посвятил Султану сочинение Манхадж ал-карамат» (Шараф-хан Бидлиси, с. 55).
48
49
50
51