К моему счастью, он даже не думал этого делать. Его поцелуи были напористыми и властными, совсем не такими, как в двадцать лет — но он не менял правил игры, о которых мы договорились заранее.
Я наслаждался его телом — твердым и крепким, и тем, как он открывается мне, не забывая и сам оставлять на моей груди и шее отметины от засосов и укусов. Я вылизывал его живот, с удовольствием всасывал в рот его член и яйца, и между тем, осторожно раскрывал его пальцами. Подумал, что наверное, если бы он не сдался, к концу вечера я сам согласился бы на любую роль. Но говорить это ему не собирался. Я хотел доставить ему такое удовольствие, чтобы он не пожалел бы о своем выборе — как, впрочем, и с любым, с кем я когда-либо делил постель.
Я входил в него и жадно смотрел на его лицо; глаза его в полумраке были почти черными, он прикусывал губу, когда я входил особенно глубоко, и молчал, но его член, твердо упирающийся в мой живот, свидетельствовал о его ощущениях.
— Хочешь быть сверху? — прошептал я, сам того не ожидая от себя.
— Хочу, чтобы ты мне мозги вышиб бы своим хреном — прошептал он, слегка задыхаясь — если уж я согласился на такую авантюру, давай уже до конца и по полной.
Дважды меня уговаривать не пришлось — я обхватил его за бедра и уже не стеснялся — если он хотел по полной, то и получил по полной — до самого его оргазма, который я почувствовал на своем животе — а потом и меня настиг этот бешеный электрический разряд во всем теле.
*
Я лежал в его необъятной кровати, слушал его ровное дыхание. Не мог заснуть — после дневного сна, текилы, сумасшедшего секса я был слишком взбудоражен.
Почему-то снова вспомнил тот февраль, десять лет назад.
Мы использовали каждую минуту, чтобы провести ее, так сказать, с пользой. Ни один из нас не был готов на что-то более экстремальное — да и где? Не в комнатах же, где всегда был проходной двор. Да и эвкалиптовая роща не была таким уж надёжным убежищем. Как назло, мы оба застряли на базе на полных три недели с выходными, так что не могли даже поехать к нему домой.
Впрочем, это нас не особо волновало — то, на что мы отваживались, уже было достаточно. Пока.
Однажды он совсем осмелел, и, спустив мои брюки и трусы до колен, сделал мне очень неумелый, но от этого не менее восхитительный минет. После этого я пару дней не мог думать ни о чем другом.
А потом, за два дня до того, как мы собирались наконец поехать на выходные к нему домой, нас застукал Дори. Слава богу, не за минетом или чем-то подобным. Но его выражение лица в ту минуту, когда он увидел нас, яростно целующихся во время патруля возле оружейной, я не забуду никогда.
После выволочки и последующего за этим наказания Зоара перевели в другой взвод, и мы с ним почти не виделись. К себе он меня больше не приглашал — не знаю, как именно его напугал Дори. И так наши пути разошлись, на долгие десять лет.
Зоар пошевелился.
— Не спишь? — спросил хриплым со сна голосом.
Я покачал головой.
— Поеду скоро домой.
— Я тебе позвоню — сказал он, зевнув.
— Хорошо — согласился я. Оделся под его сонным взглядом, поцеловал на прощание и покинул его квартиру.
Хмель уже давно выветрился у меня из головы, на улице было холодно и приятно. Было почти девять вечера, и я решил пройтись, тем более что дорога пешком заняла бы всего около часа — как раз столько, чтобы немного придти в себя после этого безумного дня.
Телефон у меня в кармане завибрировал. Я вытащил его и прочёл сообщение:
«Спасибо за гештальт».
========== Глава 14 ==========
Глава 14
После того сообщения я больше от Зоара не слышал до самого марта. Или ему не понравилось, или же он на самом деле всего лишь хотел завершить начатое десять лет назад.
Сначала я недоумевал и злился, а потом мне, по правде, стало не до этого. Весь оставшийся декабрь я бился над годовыми отчётами и отчётами за последний квартал года.
В конце декабря меня вызвал к себе директор, Алон, и после десяти минут переливания из пустого в порожнее сообщил, что продвигает меня до начальника экономического отдела филиала. Должность была номинальной — кроме меня в отделе было ещё всего два человека, но зарплата сразу стала повыше, хоть и обязанностей прибавилось тоже.
Дори в этом решении не участвовал — он умыл руки от всего, что касалось меня и моей области, и жил теперь какой-то своей паралельной жизнью.
Иногда мне самому не верилось, что ещё пару месяцев назад между нами могло что-то быть.
В отличие от главной компании, в филиале новогоднего корпоратива не устраивали. Кроме того, тридцать первого декабря в этом году выпало на субботу и идти на работу не требовалось. Я провел свой выходной в обычных делах: сходил в тренажерный зал, почитал кое-что по работе, посмотрел фильм, — так и убил время до вечера.
Я мог бы, как тысячи жителей Тель-Авива, встретить новый год за обратным отчётом возле башен Азриэли, или в каком-нибудь клубе.
Но вместо этого позвонил отцу.
— Миха? — он удивился. Я редко звонил — что случилось? Что-то с дедом?
— Нет, просто хотел спросить, как у вас дела — ответил я.
— Может, приедешь к нам? — спросил он.
Что-то в его голосе заставило мое сердце дрогнуть.
— Сейчас не будет поздновато? — спросил я — ты вроде рано ложишься спать.
— Да нет, все в порядке. Мама тоже будет дома, она по тебе соскучилась.
— Я приеду через полчаса — ответил я.
Дома у родителей все было, как всегда. Меня накормили обычным куриным супом, шницелями с пюре и покупным пирогом. Но мне все равно было вкусно.
Родители уже поужинали до моего приезда, поэтому мать пила чай, сидя рядом, а отец читал какие-то местные газеты.
С ними легко было молчать, и я понял, как мне этого недоставало. Жаль, что они не всегда были такими.
— Как там дед? — спросил отец, отрываясь наконец от газеты.
— Как всегда. На этой неделе ездил каждый день на свою старую работу, консультировать инженеров.
— Пусть бережет себя — сказала мать, которая взяла у отца одну из его газет и теперь решала судоку.
— Он ещё нас всех переживет — отозвался отец, беря с тарелки шоколадное печенье.
— Не говори так, Ари — одернула его мать.
— Что у тебя на работе? — спросил отец, переводя тему
Я подумал, что каждый раз, когда ему хочется спросить у меня, не собираюсь ли я наконец выбить из своей головы дурь и жениться, он сперва спрашивает про мою работу.
Вспомнил, что они ещё не слышали новости о моем продвижении.
— Все в порядке. Стал начальником отдела — ответил я.
Как я и ожидал, они обрадовались, но умеренно.
— У Дана жена опять беременна — как бы между прочим сказала мама.
Я посмотрел на часы. Они продержались целых тридцать пять минут.
— А ты? — спросил отец.
— А что я?
— Не собираешься тоже подумать о детях?
— Даже если бы я очень хотел, ни один мужик от меня не забеременеет — ответил я, надеясь, что моя грубость их отпугнёт.
— При чем тут мужик? — раздражённо спросил отец — ты слышал про совместное родительство? Полно таких, как ты, заводит детей с женщинами, которые хотят стать матерьми.
— Я не хочу — коротко сказал я.
— Почему? — спросила меня мать — ты же встречался раньше с девушками.
— Я и сейчас не против, но не хочу детей — объяснил я.
— Почему? — спросил отец.
— Не хочу делать несчастным человека, который от меня родится — ответил я терпеливо. Может, если мы один раз проговорим это с начала и до конца, они оставят меня в покое?