Девочка дрожала.
Потом пробормотала несколько слов — я не настолько хорошо знал арабский, чтобы понять ее. Но Дори понял. Вытащил какую-то карту, проверил что-то по ней. Результат его, судя по всему, удовлетворил.
— Прекрасно — сказал он — теперь слушай меня внимательно, и иди только туда, куда я скажу. Если я говорю «направо», идёшь направо, поняла?
Та кивнула.
— Иди прямо. Теперь шаг направо. Прямо. Налево.
Меня пронзило нехорошее предчувствие.
— Нет, Дори — прошептал я.
— Налево — сказал он.
Она послушно шагнула налево.
Раздался взрыв, я невольно закрыл глаза. Открыл, и увидел ее, лежащую на поле, мертвую и окровавленную.
Дори стоял, замерев, словно не верил тому, что сейчас произошло.
— Зелиг!!!
Крик Зоара прозвучал так оглушительно, что я вздрогнул.
— Какого черта?! Зачем? Зачем ты ее убил?
Дори не ответил, молча глядя на листок в своей руке невидящими глазами.
— Ты… Ты садист! Психопат! Ты просто долбанный психопат!!!
— Карта… — словно через силу произнес Дори — ошибка. Ошибка на карте.
Зоар закрыл лицо руками, видно было, что он плачет.
— Ты убил невинного ребенка!
— Я не собирался ее убивать — повысил голос Дори — это долбанная ошибка на чертовой карте! Я делал это и раньше, и всегда все было… — он осекся.
Зоар смотрел на него с ненавистью.
— Так вот они, твои методы? «Обойтись малой кровью» — это ты считаешь малой кровью?!
— Хватит, Паит. Пошли отсюда, пока никто не пришел на шум — устало сказал Зелиг.
— Хрена с два я с тобой куда-то пойду! Блядь, как я не видел этого раньше? Как Розенберг мог тебя терпеть? Он вообще знает, кто ты такой?! Ты вообще человек?!
Мне перехватило горло от его слов. Я крепко закусил губу, чтобы прийти в себя — сейчас я точно не мог себе позволить потерять голову.
Зоар несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
— Я иду к комбату и рассказываю ему все. Ты — военный преступник, ты это понимаешь? Тебя надо остановить, ты просто… ты преступник! — его невозможно было узнать. Обычно уверенный в себе, сейчас он выглядел, как человек на грани сумасшествия. Он запустил пальцы в волосы, закрыл глаза, из которых все ещё лились слезы.
— Зоар — Дори стоял, опустив голову, он даже не пытался остановить любовника.
— Заткнись, Зелиг — ответил тот жестко — между нами все кончено. Ты пойдешь в тюрягу, где тебе и место, я тебе клянусь. Надеюсь, тебя посадят к таким же террористам, как и ты сам.
Он двинулся вдоль по тропинке по направлению к лагерю. Дори стоял на месте, не шевелясь.
Я упер приклад в плечо.
Прицелился. И нажал на курок. Всего один раз.
Зоар упал.
Я не стал ждать реакции Дори — он вполне мог выстрелить в мою сторону, а я все ещё очень хотел жить.
Скатился с пригорка, на котором лежал, и со всей мочи побежал в лагерь.
Я старался не думать ни о чем — иначе, наверное, сошел бы с ума прямо там.
По счастью, по дороге мне никто не встретился. Я быстрым шагом дошел до палатки, упал на раскладушку и закрыл глаза, спрятав лицо в изгибе локтя, притворяясь спящим.
Слушал звуки лагеря — звяканье котелков, в которых варили кофе; обычная болтовня, которая успела мне осточертеть за эти пару недель; свист ветра в прорезях палатки; дальний рев джипов, на которых проводили учения в третьей роте.
Сейчас как никогда я чувствовал себя чуждым всему этому. Они жили своей обычной резервистской жизнью. А я только что убил человека, с которым в двадцать лет целовался в эвкалиптовой роще.
Я почувствовал, как по моему лицу текут слезы, и не мог остановиться. Старался только не рыдать — тогда раскладушка наверняка начала бы трястись, и я выдал бы себя с головой.
Через минут двадцать я услышал голос Зелига:
— Привет, парни. Розенберга не видели?
— Он в палатке, дрыхнет там уже целый час — отозвался чей-то голос.
Я услышал скрип ботинок по гравию. Дори зашёл в палатку, сел на мою раскладушку.
Он ничего не говорил, только пальцы его крепко сжали мою руку — ту, что нажала на курок — до боли.
Я не шевелился. Глаза мои все ещё были прикрыты рукой, и он не видел моего лица, но рукав промок до нитки, так что все было понятно.
Я слышал его прерывистое дыхание, и понимал, что и он сейчас оплакивает и Зоара и ту девочку. И нас.
Посидев ещё несколько минут, он поднялся и вышел.
Я же остался лежать, не в силах шевельнуться.
Воспоминания, которые столько лет лежали, погребенные в самой глубине моей памяти, наконец вырвались наружу. Все, что было между мной и Дори, что держало нас двоих особняком от всех остальных — все это теперь встало у меня перед глазами. Смерть Маджида была лишь самой личной для меня частью этого кровавого пазла.
Десять лет назад все было почти так же, как сегодня. Только я был тогда на месте Зоара.
****
Мы стояли тогда напротив смуглого парнишки на несколько лет младше нас, и Дори точно так же убеждал его закончить все малой кровью. Только парень был упрямее, чем сегодняшняя девушка, а Дори — не таким терпеливым и куда более жестоким.
Поэтому после получаса убеждений он решил, что пришло время перейти к действиям. И выстрелил тому в ногу.
Я зажмурился, пытаясь выгнать из головы ту сцену, жуткие крики несчастного парня и то, что Дори делал дальше — на этом он не остановился.
Он сумел сломать того ребенка — и тот, рыдая, рассказал ему все.
А я стоял и ничего не делал, только мечтал, чтобы все уже закончилось.
Потом Дори обернулся ко мне.
— Пошли, Миха.
— А он? — мой голос дрожал.
— Он умирает — ответил Дори, и в его голосе тоже слышалась дрожь. Лицо его было бледным, было видно, что и его самого мутило от того, что он сделал.
— Мы должны ему помочь.
— В радиусе пятидесяти километров от нас ни одного медпункта. Будешь делать ему переливание крови через соломинку?
— Дори — я почувствовал, как по моему лицу текут слезы ужаса — он сейчас умрет.
— Ну так помоги ему — сказал он бесцветным голосом и повернулся ко мне спиной.
Я застонал, понимая, что у меня есть один только выход. Наставил дуло на голову парнишки, который уже был без сознания, и выстрелил.
То, что было потом, вспоминалось какими-то рваными эпизодами.
Зелиг был прав — мы смогли тогда закончить все малой кровью. Вопрос только — чьей.
Когда мы нашли вход в туннель, о котором говорил тот парень, я превратился в машину, выполняющую приказы своего командира, как и он — в машину, отдающую приказы. Четыре гранаты полетели в черную глубину туннеля, и мы побежали оттуда — со всех ног.
Это была чистая самодеятельность — Дори не согласовал свои действия ни с кем. Никто так и не узнал, что мы с ним были там — победителей в данном случае судили бы очень строго. Тогда, десять лет назад, весь этот эпизод каким-то чудом замяли и замолчали. Благодаря ему, война закончилась на месяц быстрее, чем ожидалось, и практически без жертв — по официальной хронике.