Сотнику пришлось сократить дневные переходы и начать движение почти с начала. Лошадей при большей нагрузке приходилось щадить.
Две недели он пробирался через лес, но в итоге вышел на накатанный телегами тракт. Поскольку аборигены пользовались телегами без поворотного дышла и запрягали в них пару волов, дорога была прямой, как стрела. Проблема такого транспорта заключается в сложности разворота. По прямой телега движется нормально, но любые маневры для неё, как серпом по яйцам. Нередко можно встретить опрокинутые во время попытки разворота телеги. С двумя колёсами они манёвренные, но и грузоподъёмность смешная, а вот четырехколесные, да ещё на цельнодеревянных колесах — это ужас. Но и такая повозка не помешала бы.
В ближайшей деревне сотник осуществил довольно выгодный с точки зрения крестьян обмен: одного коня он сменил на телегу, которую костерил на трёх языках, и пару волов. Хороший конь стоит раза в два дороже, но поди ещё в этой глуши найди того, кто даст за лошадь полную цену.
Поскольку сам Хенг с телегой и волами обращаться не умел, он нанял там же мужиков-шудр. Оплату они требовали небольшую, зато плюсов масса.
В первую очередь Хенг перестал выглядеть подозрительно. Из бандита с кучей ценностей он превратился в глазах окружающих в купца с нанятой прислугой. Во-вторых, заботы о живом транспорте легли на плечи крестьян, как и готовка, стирка и многое другое. Теперь Хенг мог спокойно ехать верхом.
Благо, что фотоаппаратов не существует, а времена дикие. Он радовался, что в этой стране менее развита бюрократия. Вот в империи Хань его портреты, он уверен, до сих пор висят в отделениях стражи крупных городов. А тут в соседней области и не слышали о крупной краже, а дадут духи, услышат об этом ещё через месяц-два. К тому моменту Хенг намеревался быть как можно дальше от места продажи ценностей.
На удивление сотника, до города Джаббалгарх удалось добраться без серьёзных происшествий. Не считать же за таковое развалившееся колесо телеги или то, что она один раз перевернулась. Право слово, пустяки для путешествия длиной в несколько недель.
Величественный город поражал воображение непритязательного путешественника. Для крестьян он и вовсе казался сказочным. Каменные дома, каменистые улицы. Река Нармада проходит через город, который окружен величественными храмами. Холмы Джаббалгарха невероятно живописные. Город окружен невысокими, каменистыми бугорками. По берегам реки раскинулись скалистые берега.
На берегу неподалеку от въезда в город погонщики медленно вели пару слонов на водопой. Они с любопытством покосились на процессию из восьми лошадей и телеги с запряженными волами.
Вскоре Хенгу удалось разместиться в местном постоялом дворе. Прекрасное двухэтажное здание в виде буквы «П» было выложено из белого камня и покрыто черепичной крышей. Широкие арки обрамляли здание на протяжении всей длины по обоим этажам. За ними скрывались галереи с массивными дверьми в номера. Арки давали свет и тень. Весь дизайн здания был выполнен таким образом, чтобы в жару внутри было прохладно. Естественно, остановиться в таком постоялом дворе стоило недешево, но уж пару номеров, один из которых дешёвый для слуг, Хенг мог себе позволить.
Обслуживание тут было на высоте. Стройные и гибкие темнокожие служанки в зале ресторана быстро выполняли заказы посетителей. Еда, как и вся в этой стране, была жгуче-острой, сдобренной огромным количеством приправ. Всё те же рис, мясо птицы, и ни грамма говядины. Правда, почувствовать вкус риса и мяса за приправами было невозможно даже самому заядлому гурману.
Виноградная сура повысила градус настроения сотника. После третьей рюмки стало вообще хорошо.
— Крепкая, зараза, — зажмурился он, поставив на стол глиняную рюмку.
Индусы были теми, кто придумал дистилляцию. До этого Хенг был уверен, что именно на его родине первыми стали гнать крепкий алкоголь, но, пожив в этой стране, ознакомившись с её историей, он понял, что заблуждался. Тут на каждом углу можно было купить крепкий алкоголь. Самогон гнали из всего, что попадётся под руку: кокосовое молоко, рис, пшеница, виноград. Виноградная сура ближе всего по вкусу напоминала чачу или же невыдержанный бренди. В этой ещё градусов было под шестьдесят.
На стул напротив Хенга бесцеремонно сел смуглокожий толстяк. Судя по богатой одежде и тюрбану, это был кто-то из зажиточных вайшьи, возможно, купец.